Алексей Толстой - Царь Борис

Вот те и речь!

К чему он вел ее?

Знать, близко тот.

И наших с ним довольно.

И милости, слышь, обещает нам.

Да, Юрьев день, слышь, отдает.

Так что же?

А то, что, слышь, язык свой береги.

Побережем.

А не идти ль туда?

Куда туда?

Навстречу-то?

Ну, ну,
Чай, подождем.

Да долго ль ждать?

А здесь-то
Спужались, чай.

Да, есть с чего спужаться:
Ведь тот-то прирожонный!

Подождем!

Ну, подождем.

И вправду подождем.

Четырнадцать минуло долгих лет
Со дня, как ты, мой сын, мой ангел Божий,
Димитрий мой, упал, окровавленный,
И на моих руках последний вздох
Свой испустил, как голубь трепеща!
Четырнадцать я лет все плачу, плачу,
И выплакать горючих слез моих
Я не могу. Дитя мое, Димитрий!
Доколь дышу, все плакать, плакать буду
И клясть убийцу твоего! Он ждет,
Чтоб крестным целованьем смерть твою
Я пред народом русским утвердила –
Но кто б ни был неведомый твой мститель,
Идущий на Бориса, – да хранит
Его Господь! Я ни единым словом
Не обличу его! Лгать буду я!
Моим его я сыном буду звать!
Кто б ни был он – он враг тебе, убийца, –
Он мне союзник будет! Торжество
Небесные ему пошлите силы,
Его полки ведите на Москву!
Иди, иди, каратель Годунова!
Сорви с него украденный венец!
Низринь его! Попри его ногами!
Чтоб он, как зверь во прахе издыхая,
Тот вспомнил день, когда в мое дитя
Он нож вонзил! Но слышатся шаги –
Идут! Меня забила дрожь, и холод
Проникнул в мозг моих костей – то он!
Убийца тут – он близко, матерь Божья!
Дай мне владеть собой! Притворством сердце
Исполни мне – изгладь печаль с лица –
Перероди меня – соделай схожей
Коварством с ним, чтоб на моих чертах
Изобразить сумела бы я радость
О мнимом сыне, возвращенном мне!

Царица Марья Федоровна, бью
Тебе челом!

Пострижена царица
По твоему указу. Пред тобой
Лишь инокиня Марфа.

Твой обет
Не умаляет званья твоего.
Я пред тобой благоговею ныне,
Как некогда благоговел, когда
Сидела ты с царем Иваном рядом.

Благодарю.

Царица, до тебя
Уж весть дошла…

Что сын мой отыскался?
Дошла, дошла! Благословен Господь!
Когда его увижу я?

Царица,
В уме ли ты? Твой сын, сама ты знаешь,
Четырнадцать уж лет тому, в недуге
Упал на нож…

Зарезан был. Ты то ли
Хотел сказать? Но я лишилась чувств,
Когда та весть достигла до меня –
Его я мертвым не видала!

Но
Он мертв, царица, – он убился, в том
Сомнений нет…

Так мнила я сама…

Его весь Углич мертвым видел…

Я
Не видела его!

На панихиде
Ты у его молилась трупа…

Слезы
Мои глаза мрачили; я другого
За сына приняла. Теперь я знаю,
Димитрий жив! Приметы мне его
Все сказаны – он жив, он жив, мой Дмитрий!
Он жив, мой сын!

Возможно ль? Радость блещет
В твоих очах? Ужель ты вправду веришь,
Что жив твой сын? Ужель мне сомневаться?
Ужели был и Клешниным и Шуйским
Обманут я?