Николай Гейнце - Рассказы

— Ты, молокосос, эти мысли брось! Диво был бы хоть помощником столоначальника, а то мелкотравчатая канцелярия-пописуха и туда же — на секретарскую дочку, благородную, можно сказать, девицу, с немалыми приложениями, зеньки свои бесстыжие закидывает!..

Виктор Дмитриевич пробовал прослезиться!..

— Брось! — решительно повторил Акиндин Михайлович. — А то и в дом к себе не пущу, а придешь — ноги переломаю!

Так пали лучшие надежды!

Вот отчего произошла бессонная ночь моего героя…

Тихо уселся он на свое обычное место и машинально стал записывать в исходящий реестр подписанные накануне бумаги.

Окончив наконец эту работу и законвертовав всю почту, он принялся за переписку.

«Вследствие отношения вашего превосходительства, от 14-го января, за № 648, имею честь…» — начал выводить он.

Вдруг!.. Но это надо рассказать обстоятельнее.

— Господин Быков, — провозгласил вошедший в канцелярию начальнический курьер, — пожалуйте к его превосходительству.

Виктор Дмитриевич застегнул виц-мундир и с трепетом сердца отправился через коридор и приемную к двери кабинета начальника, несколько раз перед ней откашлялся и вошел…

— Вы уже давно служите, господин Быков, — ласково встретил его начальник, — и всегда были исполнительны… Помощник столоначальника Скворцов подал в отставку, и я нашел возможным назначить вас на его место. Скажите, чтобы заготовили ордер.

Виктор Дмитриевич был на седьмом небе. Он едва проговорил:

— Благодарю, ваше-ство! — и вышел из кабинета.

Не успел он выйти в коридор, как столкнулся с отцом своего «предмета». В коротких словах он передал ему свою радость.

— Молодец! Коли не врешь, — Соньку можешь считать за собою, — проговорил Акиндин Михайлович.

Не чувствуя под собою от радости ног, вошел Быков в канцелярию, передал секретарю приказание начальника об изготовлении ордера и уселся на свое место, размышляя о том, нельзя ли будет попросить пособия на свадьбу.

— Господин Быков! — раздался над ним чей-то резкий голос. Виктор Дмитриевич вскочил.

— Это что такое!? Спать непробудным сном в канцелярии!? Ночлежный дом, что ли, для вас здесь открыли?.. Я этого не потерплю! Пьянствуют по ночам, а сюда спать приходят!.. Извольте подать в отставку!

Перед Виктором Дмитриевичем стоял «сам». На столе лежало недописанное отношение. Это был сон.

Утро. Кабинет одного из петербургских адвокатов. Хозяин что-то пишет за письменным столом. В передней раздается звонок, и через несколько минут в дверях кабинета появляется, приглаживая рукою сильно напомаженные волосы, еще довольно молодой человек с русой бородкой клином, в длиннополом сюртуке и сапогах бурками.

— Адвокат-с вы будете? — обращается он к хозяину.

— Я буду. Что вам угодно? Прошу садиться, — указывает тот на кресло.

Клиент садится и вертит в руках черный суконный картуз на вате.

Молчание.

— Чем могу служить? — спрашивает адвокат.

— Дело у меня к вам, можно сказать, особенное-с, — как-то конфузливо говорит пришедший.

— Какое же?

— На счет супруги-с.

— Бракоразводное? Я ими не занимаюсь; обратитесь к другому, — замечает хозяин.

— Нет, зачем разводное-с, докладываю я вам — особенное-с.

— Да какое же особенное? — недоумевает адвокат.

— Супругу-с я, значит, в собственность приобрел по документу-с.

— Как супругу? Чью? — уставился хозяин на клиента.

— Тут одного из наших мест-с. Мы, значит, из Лебедяни, купец Куроедов по фамилии-с, красным товаром торгуем-с.

— Это к делу не относится, — перебивает его адвокат, — вы расскажите самое дело поподробнее.

— Поподробнее-с — оно длинное будет, — замечает клиент.

— Ничего; чтобы дать вам тот или другой ответ, надо знать дело обстоятельно.

— Это точно-с, — соглашается клиент, — значит, вам спервоначалу все рассказать?

— Ну, да, спервоначалу!

— Тэк-с. Годика четыре это тому назад будет-с, объявился у нас в Лебедяни тоже адвокат, оно не то, чтобы настоящий, а так, супротив вас, например, другой товар будет, чиновник выгнанный, пропойца. Одначе, мелкие дела по купечеству в лучшем виде орудовал-с и в компании, таперича, человек золотой-с был. Ну, купечеству, сами знаете, это на руку — полюбили. Случись тут у меня дельце кляузное, ну, я, значит, и к Паупертову — адвокат этот самый так по фамилии-с. Познакомились, компанию водить стали, в дом к себе меня пригласил и судьбу этим мою порешил. Жил это он грязно-с, на окраине три комнаты занимал с супругою-с. Увидал я ее и обомлел-с. В грязи да загоне она у мужа находилась, а с лица — красота писаная. Повадился я к ним. Мужа-то одна заря вгонит, а другая выгонит — пьянствует, ну, а мы с супругой тем временем разговоры разговариваем, и всю судьбу ейную я досконально узнал. Не жисть ей, голубушке, была, а каторга: на третьей на ней, на сироте, муж-то аспид женился, года с четыре всего, и дня она, голубушка, с тех пор светлого не видала; нужда, голод да муж пьяница. Жалость меня взяла, и ласков я к ней не в пример после рассказа ее стал. Ну, ласки-то она, может, отродясь не видала, отозвалась, и полюбили мы друг друга.