Владимир Богораз - Красное и черное [Старая орфография]

А рѣзвые ручьи канавъ звенѣли и рокотали кругомъ:

— «Мы — потоки бѣгущей влаги, наши волны шумны и грязны, но мы упали съ небесъ струями прозрачныхъ дождей. Съ ближнихъ полей мы поднялись каплями свѣжей росы, сѣрымъ туманомъ приплыли съ дальнихъ равнинъ. Мы — сила безсонной жизни, мы поимъ жажду природы, мы — свѣтлая кровь черной и сонной земли!..»

И даже черепица на кровлѣ качалась надъ жолобомъ и отзывалась съ вышины: «Я сторожу проходящихъ, я готова свалиться внизъ. Мои острые углы наносятъ тяжелыя раны, но я поражаю по выбору, лишь обреченныхъ судьбой».

— Вмѣстѣ! — отвѣчалъ Имярекъ, — всѣ вмѣстѣ! Камни дороги, и вѣтры, и воды, и небо, и земля, проснитесь и дайте отвѣтъ!

Этотъ странный человѣкъ былъ безпокойнѣе вѣтра и текучей воды. Сердце его было голодно, и онъ готовъ былъ вцѣпиться зубами въ сонную дѣйствительность, лишь бы пробудить ее къ жизни дѣйствіемъ внезапной боли.

— Россія — гигантскій колоколъ, — говорилъ Имярекъ, — подвѣшенный на арестантской цѣпи. Она прикипѣла къ мѣсту, ее трудно сдвинуть въ сторону, но дайте раскачать ее, и размахъ ея движенія поразитъ весь міръ.

И онъ готовъ былъ припасть плечомъ къ желѣзному краю и надорвать свою силу въ новой отчаянной попыткѣ.

Сердце странника изболѣло печалью и униженіемъ минувшихъ и текущихъ дней.

— Кто настоящіе патріоты? — задавалъ онъ вопросъ. — Мы настоящіе патріоты! Мы хотимъ сдѣлать родину счастливой и грамотной, и сытой, и свободной, хотимъ разрушить черту обиднаго презрѣнія, которою цивилизованный міръ окружаетъ нашу отсталость. Мы хотимъ сдѣлать Россію истинно-великимъ народомъ, достойнымъ того мѣста, которое исторія уже открываетъ передъ ней на всемірной аренѣ. Для этой цѣли мы готовы отдать всю кровь своего сердца, всѣ соки своихъ нервовъ, и личное счастье, и славу, и самую жизнь!

Ходя по улицамъ города, Имярекъ пытливо смотрѣлъ по сторонамъ и искалъ себѣ союзниковъ и глашатаевъ своимъ рѣчамъ.

— Вы, черноземныя силы, — восклицалъ онъ въ пространство, — вы, пустившіе корни въ землю, сильные опытомъ, богатые вліяніемъ, — гдѣ вы? Идите на помощь! Будьте чутки и бодры духомъ, бѣгущаго времени не пропускайте мимо. И пусть вашъ голосъ будетъ первымъ рокотомъ великаго набата, возвѣщая спасеніе и обновленіе русской земли.

А черноземныя силы уже поднимались кругомъ. Онѣ расправляли отекшіе члены и отряхали пыль со своихъ измятыхъ одеждъ. Глаза ихъ разгорались думой, уста шевелились еще беззвучно, но уже складывали вновь набѣгавшія слова.

Блѣдное лицо судьбы выступало въ туманѣ и длинная рука, протягиваясь поверхъ рогатокъ, безмолвно указывала загадочную дорогу впередъ.

Пожалуйте, господа!..

Октябрь, 1904 г.

…И Христосъ спустился внизъ и очутился на землѣ, среди широкой снѣжной равнины. Почва равнины отвердѣла, какъ камень, рѣки и озера окостенѣли во льду и только зимняя буря, какъ злой духъ, носилась кругомъ и вздымала вихри сыпучаго, сухого, холоднаго и колющаго снѣга. И рѣжущій холодъ этого морознаго вихря былъ также грозенъ и мучителенъ, какъ жгучій огонь подземной бездны адскаго царства.

— Ужели въ этой пустынѣ могутъ жить люди? — сказалъ Христосъ… — За какіе грѣхи своихъ прародителей они осуждены выносить зимній мракъ, и вьюгу, и муки холода?..

Въ эту минуту онъ увидѣлъ зарево въ восточной сторонѣ и перенесся туда, и нашелъ горящее село. Деревянныя избы пылали, какъ факелы, и люди въ короткихъ сѣрыхъ курткахъ, опоясанные оружіемъ, разбрасывали догоравшія головни, а еще уцѣлѣвшіе дома обливали гарнымъ масломъ и снова зажигали.

Въ полуверстѣ отъ селенія былъ таборъ. Женщины и дѣти сидѣли на снѣгу и тупо смотрѣли въ сторону пожарища. Они были одѣты въ лохмотья овечьихъ шкуръ, ноги ихъ были окутаны тряпками. Дѣти тихо плакали отъ голода и холода, но матери молчали. Мужчинъ же было мало, кромѣ стариковъ.

Христосъ принялъ видъ и одежду, какъ у одного изъ сидящихъ, и подошелъ къ табору.

— Это ваше село горитъ тамъ? — спросилъ Христосъ.

— Было наше, — сказала женщина, — теперь стало Сатаны.

— Гдѣ мужья ваши? — спросилъ Христосъ.

— Убиты! — сказала одна съ горькимъ плачемъ.

— Бѣжали! — сказала другая съ безумнымъ страхомъ въ глазахъ.

Среди немногихъ мужчинъ Христосъ увидѣлъ двоихъ, одѣтыхъ въ такія же куртки, съ кожанымъ поясомъ, какъ у тѣхъ воиновъ, что жгли селеніе. У одного не было ноги. У другого вмѣсто руки висѣлъ пустой рукавъ.