«Начал «Отца Сергия» и вдумался в него, — пишет Толстой в дневнике 1890 года. — Весь интерес — психологические стадии, которые он проходит». Драматическая история блестящего придворного князя Касатского, ставшего монахом-затворником и потом вернувшегося из монастыря в мир, рассказана с глубочайшим зондированием души этого гордого, самобытного человека, порвавшего путы сначала светской, а затем и церковной славы…
Величайшим произведением позднего Толстого является роман «Воскресение», создававшийся на протяжении десяти лет, наполненных поистине героической борьбой, которую писатель вел своим словом художника и публициста, стремясь, как он говорил, «поторопить наступление нового века».
«…Страдание о несчастиях, несправедливости людей, о бедности их, о заключенных в тюрьмах, о злобе людей, об угнетении — все это действует на его впечатлительную душу и сжигает его существование», — так в дневниковой записи 1881 года С. А. Толстая охарактеризовала настроение и самочувствие писателя в пору выхода в свет «Исповеди». [24] «Дневники Софьи Андреевны Толстой. 1860–1891». М., Изд. М. и С. Сабашниковых, 1928, с. 44.
Источником этих настроений служили картины русской жизни, какой она стала к началу 80-х годов. «Переполненная Сибирь, тюрьмы, войны, виселицы, нищета народа, кощунство, жадность и жестокость властей…» — перечисляет Толстой в письме к Н. Н. Страхову (июнь 1881 г.) причины, толкнувшие революционеров-народников на убийство царя Александра II. Пройдет еще несколько лет, и Толстой сформулирует в дневнике «обвинительный акт» против самодержавия: «Думал: вот 7 пунктов обвинительного акта против правительства. 1) Церковь, обман суеверия… 2) Войско, разврат, жестокость, траты. 3) Наказание, развращение, жестокость, зараза. 4) Землевладение крупное, ненависть бедноты города. 5) Фабрики — убийство жизни. 6) Пьянство. 7) Проституция».
Нетрудно увидеть, что все эти «пункты» легли в основу художественных картин романа «Воскресение». Они же определяют содержание основных публицистических произведений Толстого 80-х и 90-х годов. Это говорит об органической связи «Воскресения» с публицистикой писателя — связи, определившей открытую, прямую публицистичность многих страниц романа.
Известно, что Толстому трудно давалась художественная форма его великих романов (15 начал «Войны и мира», 11 начал «Анны Карениной»!). И «Воскресение» в этом смысле не было исключением.
Еще в 70-е годы Толстого увлек замысел произведения о путешествующем по России человеке. Тогда он не был осуществлен. Толстой о нем вспомнил, выстраивая сюжет «Воскресения»: герою романа приходится много ездить и удается многое увидеть.
В 70-е же годы Толстой задумал написать сказку-памфлет о дюлях (перевернутое «люди»), живших где-то в «неизвестной середине Африки». Путешественник, от лица которого ведется рассказ, изучает следующие стороны жизни дюлей: 1) Браки и семья, 2) собственность, 3) суды, 4) администрация, 5) торговля, 6) обучение, 7) наука, 8) религия. Путешественника поражает контраст условий жизни, в которых находятся «дюли работающие, то есть производящие что-нибудь новое посредством труда, и дюли разрушающие, уничтожающие». Неосуществленный замысел сказки о дюлях так же, как и неосуществленный замысел романа о человеке, путешествующем по России, нашел отражение в программе романа «Воскресение», вобравшей в себя многие творческие замыслы писателя.
Сама русская действительность с ее все более обострявшимися противоречиями способствовала тому, что программа нового романа Толстого становилась все более масштабной. Пристально всматриваясь в крутую ломку всего старого уклада русской жизни, писатель пришел к выводу: «Революция экономическая не то что может быть. А не может не быть. Удивительно, что се нет». Эти слова появились в дневнике Толстого летом 1881 года, то есть в ту пору, когда в стране сложилась революционная ситуация, возникшая вследствие подъема и обострения классовой борьбы в деревне. И хотя реакции удалось тогда одержать победу, Толстой сохранил убеждение, что время неминуемой «развязки» приближается.
Весной 1892 года Толстой писал своему единомышленнику и другу Г. А. Русанову: «Какая будет развязка, не знаю, но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, — я уверен». Тому же Русанову, тремя годами ранее, Толстой доверительно сообщил о своем намерении написать о современности большое эпическое произведение, «роман, широкий, свободный, вроде «Анны Карениной», в который без напряжения входило бы все, что кажется мне понятым мною с новой, необычной и полезной людям стороны».
Читать дальше