Анатолий Чмыхало - Половодье. Книга первая

— Вчера за тобой хотели послать, да мама до утра отложила. Так она и ведет хозяйство?

Яков кивнул головой.

— А тятя?

— Ты что, не знаешь тятю? В завозне с утра до вечера. Песни поет — и точка!

— Значит, такой, как был. — Роман улыбчиво смотрел на брата. — Ну, и Яша! Медведь! Честное слово, — медведь! Настоящий гвардеец!

Выпили по второй. Роман еще больше оживился. Попросил рассказать о деревенских делах.

— Драка идет. Ничего не поймешь, — коротко ответил Яков. — Лучше ни с кем не связываться. Нас не тронут, и мы не заденем. Так вернее.

— Здорово, ребята! — в окне показалась долговязая фигура Ваньки Боброва. До призыва в армию это был первый приятель Романа. А потом они расстались и ничего не знали друг о друге. Значит, и Ванька вернулся.

— Заходи! — Роман кинулся навстречу.

— Подержи кобеля.

— А ты давай в окно.

Ванька легко перевалился через подоконник. Весело шмыгнул мясистым носом, пробежал взглядом по столу.

— Рано вы…

— Похмеляемся. Садись — гостем будешь, — сдержанно проговорил Яков.

Роман заметил холодок, с которым были сказаны эти слова. Между братом и Ванькой что-то есть. Не иначе, как передрались из-за девок и не могут простить обиды. И чего цапаться? Наверняка, дело выеденного яйца не стоит. Не то — брат не стал бы вовсе разговаривать.

— Они маненько о покосе поспорили с дядей, — как бы угадав думы приятеля, сказал Бобров. — Только я тут ни при чем.

— Одна вы шатия! — отрезал Яков. — Готовы всех под себя подмять.

— Напрасно ты так, Яков Макарович. Я же у дяди вроде как за батрака. Что положит, тем и сыт.

— Ладно. Садись. А покоса за Прорывом все равно не отдадим!

— Мне ничего не надо. А касательно дяди, как сход решит, так и хорошо.

Нашли за сундуком бутылку водки, припрятанную отцом Василием, и мир был восстановлен.

— Ты не женился? — спросил Роман у приятеля.

— Женитьба — не гоньба, поспею.

— Оно правда, — сказал Роман и снова поймал себя на мысли, что хочет услышать про Нюрку.

В церкви заблаговестили. Сначала тяжело ахнул большой колокол, затем — поменьше, и заливистым серебряным звоном отозвались совсем маленькие колокольцы. Яков спохватился:

— Опоздает батя к службе, — и толкнул попа ногой. — Эй, ты! Великомученик. Вставать пора!

Поп открыл затекшие, узкие глаза, обвел всех равнодушным взглядом и что-то промычал в ответ. Звон повторился.

— Слышишь, батя?

— …Воздержатися же с вечера и трезвитеся даже до времене священнодействия… Аще же в день скорби моея бога взысках.

— Не в себе батюшка. Ишь, какие речи мудреные чешет! Будто заговор шепчет, — усмехнулся Ванька.

— Порфишка-дьякон отведет службу. Он на всякие проповеди горазд, — сказал отец Василий, поднимаясь на карачки. — Мы умрем и будем, как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать. Пиво добро, да мало ведро. Эх-хе-хе!.. Налей-ка, Яшенька, чарку поболе. Спирту бы харбинского дернуть! Душа, яко геенна огненная.

Ванька заторопился. Он ведь заглянул мимоходом. Дядя-мельник послал в лавку за литовкой, ждет, поди. И уже выпрыгнув из окна, Иван крикнул другу:

— Вечером на Подборную приходи! Знать, соскучился по девкам? И Нюрка Михеева должна быть.

— Что она?

— А ничего. Все такая же. В общем, не плошает, — и недвусмысленно подмигнул.

У Романа защемило и оборвалось сердце.

День прошел в сплошном дурмане. Тупая боль в голове не утихала. В виски стучалась кровь, как будто молотом вызванивали по наковальне. Тошнило от папирос, выкуренных натощак.

Роман хотел уснуть, но не смог. Брат снова уехал на пашню. Поп покаялся в мирских грехах и смиренно удалился восвояси.

Под окном появлялись и уходили соседи, о чем-то спрашивали. Роман отвечал и, наверное, невпопад. Раза три заглядывал в горницу отец, но сын притворялся спящим. Пить больше не хотелось, разговаривать тоже.

Мучила Нюрка. Он вспомнил все встречи с нею — от первой до последней, стараясь разгадать непостижимую тайну ее переменчивой души. Когда Роман впервые поцеловал Нюрку в колке, она с каким-то странным любопытством посмотрела на него, засмеялась радостно и снова подставила губы. Потом сама целовала жадно, с болью. И вдруг повернулась и убежала.

Через неделю они снова встретились, не договариваясь, а так, случайно. По крайней мере, для нее нежданной была эта встреча. Что до Романа, то он искал Нюрку, искал упорно, нетерпеливо.

Роман водил купать лошадей и увидел ее у озера. Окликнул. Она подошла грустная, задумчивая. И все время молчала. Хотел обнять Нюрку, но она отвела его руку.