Александр Герцен - Былое и думы Части 6-8

Для Маццини — люди не существуют, для него существует дело, и притом одно дело; он сам существует, «живет и движется» только в нем. Сколько ни посылай ему король фазанов и цветов, он его не тронет. Но он сейчас соединится не только с ним, которого он считает за доброго, но пустого человека, — но с его маленьким Талейраном {13} 13 Стр. 12. …с его маленьким Талейраном. — Имеется в виду глава правительства Пьемонтского королевства К.-Б. Кавур. , которого он вовсе не считает ни за доброго, ни за порядочного человека. Маццини — аскет, Кальвин, Прочида итальянского освобождения. Односторонний, вечно занятый одной идеей, вечно на страже и готовый, Маццини с тем "упорством и терпением, с которым он создал, из разбросанных людей и неясных стремлений, плотную партию и, после десяти неудач, вызвал Гарибальди и его войско, полсвободной Италии и живую, непреложную надежду на ее единство, — Маццини не спит. День и ночь, ловя рыбу и ходя на охоту, ложась спать и вставая, Гарибальди и его сподвижники видят худую, печальную руку Маццини, указывающую на Рим, и они еще пойдут туда!

Я дурно сделал, что выпустил, в напечатанном отрывке, несколько страниц об Маццини; его усеченная фигура вышла не так ясно, я остановился именно на его размолвке с Гарибальди в 1854 и на моем разномыслии с ним. Сделано было это мною из деликатности, но эта деликатность мелка для Маццини. О таких людях нечего умалчивать, их щадить нечего!

После своего возвращения из Неаполя он написал мне записку; я поспешил к нему, сердце щемило, когда я его увидел; я все же ждал найти его грустным, оскорбленным в своей любви, положение его было в высшей степени трагическое; я действительно его нашел телесно состаревшимся и помолоделым душой; он бросился ко мне, по обыкновению протягивая обе руки, со словами:

«Итак, наконец-то, сбывается!..» — в его глазах был восторг, и голос дрожал.

Он весь вечер рассказывал мне о времени, предшествовавшем экспедиции в Сицилию {14} 14 … экспедиции в Сицилию . — Имеется в виду поход Гарибальди и его отряда в Южную Италию в 1860 году, завершившийся освобождением территории Неаполитанского королевства от власти Бурбонов. , о своих сношениях с Виктором-Эммануилом {15} 15 …о своих сношениях с Виктором-Эммануилом. — В сентябре 1859 года Маццини дважды обращался с предложением к Виктору-Эммануилу объединить силы революции и монархии для достижения единства Италии, обещая, что если король возьмет на себя руководство национально-освободительным движением, то он, Маццини, устранится от политической деятельности. Никаких практических результатов эти обращения не дали. , потом о Неаполе. В увлечении, в любви, с которыми он говорил о победах, о подвигах Гарибальди, было столько же дружбы к нему, как в его брани за его доверчивость и за неуменье распознавать людей.

Слушая его, я хотел поймать одну ноту, один звук обиженного самолюбия, и не поймал; ему грустно, но грустно, как матери, оставленной на время возлюбленным сыном, она знает, что сын воротится, и знает больше этого — что сын счастлив; это покрывает все для нее!

Маццини исполнен надежд, с Гарибальди он ближе, чем когда-нибудь. Он с улыбкой рассказывал, как толпы неаполитанцев, подбитые агентами Кавура, окружили его дом с криками: «Смерть Маццини!» Их, между прочим, уверили, что Маццини «бурбонский республиканец». «У меня в это время было несколько человек наших и один молодой русский {16} 16 Стр. 13. … один молодой русский. — Вероятно, это был Л. И. Мечников, участник гарибальдийского похода, находившийся в это время в Неаполе. , он удивлялся, что мы продолжали прежний разговор. «Вы не опасайтесь, — сказал я ему в успокоение, — они меня не убьют, они только кричат!»

Нет, таких людей нечего щадить!

31 января 1861.

В Лондоне я спешил увидеть Маццини не только потому, что он принял самое теплое и деятельное участие в несчастьях, которые пали на мою семью, но еще и потому, что я имел к нему особое поручение от его друзей {17} 17 В Лондоне я спешил увидеть Маццини… я имел к нему особое поручение от его друзей. — Герцен приехал в Лондон 25 августа 1852 года, и в этот же день его посетил Маццини. На следующий день Герцен был с визитом у Маццини и передал ему мнение генуэзской группы соратников Маццини, отрицательно относившейся к политике, проводимой Итальянским национальным комитетом в Лондоне, руководимым Маццини. Для более серьезной подготовки восстания в Италии, в частности — в Милане, они предлагали использовать опыт военных, участвовавших в революции 1848–1849 годов, и привлечь их в ряды маццинистской организации. . Медичи, Пизакане, Меццокапо, Козенц, Бертани и другие были недовольны направлением, которое давалось из Лондона; они говорили, что Маццини плохо знает новое положение, жаловались на революционных царедворцев, которые, чтоб подслужиться, поддерживали в нем мысль, что все готово для восстания и ждет только сигнала. Они хотели внутренних преобразований, им казалось необходимым ввести гораздо больше военного элемента и иметь во главе стратегов, вместо адвокатов и журналистов. Для этого они желали, чтоб Маццини сблизился с талантливыми генералами вроде Уллоа, стоявшего возле старика Пепе в каком-то недовольном отдалении.