Семен Бытовой - Багульник

- Придумки, Наталья Ивановна. Изюбр, правда, однажды пришел из тайги, постоял около больницы, постучал копытами, напился воды из протоки и спокойно побрел обратно в заросли.

- Пришел все-таки! - засмеялась Наталья Ивановна. - Тоже ведь зверь таежный! Ох и занесло мою единственную на край света, ох и занесло!

Но я забежал вперед, к последним страницам повести, которую почему-то начал с конца.

Вернемся к самому началу...

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Ни разу еще не собиралось столько людей около больницы, как в тот морозный январский вечер, когда привезли из Онгохты Марию Никифоровну Хутунку. Молодой врач Ургалова не сразу догадалась, что привело сюда чуть ли не всех жителей поселка, а когда подумала, что ей, возможно, придется сделать первую операцию в присутствии полсотни свидетелей, у нее от страха упало сердце.

Не ожидая, пока сестра принесет носилки, два низкорослых человека с красными от стужи лицами, в коротких, мехом наружу, дошках подняли с нарты женщину и понесли в помещение.

- Вот, мамка-доктор, привезли ее к тебе! - сказал с облегчением один из них, отойдя от койки и уступая место врачу.

- Что с ней случилось? - спросила Ольга, стараясь пересилить овладевшее ею тревожное чувство.

Ороч, сняв беличью шапку-ушанку и стряхнув с нее снег, чуть ли не с обидой ответил:

- Ты, однако, доктор, должна знать...

Медицинская сестра Ефросинья Ивановна всплеснула руками:

- Зачем говоришь так, Анисим Никифорович? - и что-то добавила на родном языке.

Тогда второй ороч, оттеснив локтем товарища, выступил вперед, перевел взгляд с медсестры на врача и стал объяснять:

- Вот как дело-то было... - начал он глуховатым голосом. - Второй день Мария кричит, а чего кричит, конечно, не знаем. Сегодня опять зашли к ней, она и просит: "Свези меня, Прохор Иванович, в Агур, в больницу, а то я помру, наверно!" Тогда быстро с Анисимом запрягли в нарту собачек и привезли ее тебе, мамка, чтобы не умирала. Мужа у Марии Никифоровны нет, его прошлой зимой на охоте медведь-шатун задрал, а детишки у Марии есть, трое, мал-мала меньше. - Он переступил с ноги на ногу, вытер кулаком мокрые от оттаявшей изморози усы и заключил: - Теперь знаешь, как дело было...

Ольга решительно ничего не поняла из объяснений Прохора Ивановича и сказала как можно мягче:

- Ладно, друзья мои, идите.

Ефросинья Ивановна только и ждала этого, бесцеремонно выпроводила их на улицу и закрыла на ключ дверь. Ольге стало неловко, что сестра так грубо обошлась с ними, и сделала ей строгое замечание, в ответ Фрося сердито повела плечами и задернула на окне марлевую занавеску.

Перед Ольгой лежала худенькая пожилая женщина с заострившимися чертами бледного, немного скуластого лица и стонала. Когда она взяла ее руку, чтобы проверить пульс, больная приоткрыла глаза и что-то прошептала синюшными губами.

- Успокойтесь, голубушка, - сказала Ольга, - сейчас мы осмотрим вас и решим, что делать.

Стоявшая в изголовье медсестра подхватила Ольгины слова и стала быстро переводить больной. Потом, при помощи Фроси, Ольга довольно подробно расспросила, давно ли она, Хутунка, больна, случались ли у нее до этого приступы и обращалась ли к врачу.

Ефросинья Ивановна вспомнила, что в прошлом году в это же приблизительно время прежний доктор Александр Петрович выезжал к Марии в Онгохту. Предлагал ей лечь в больницу, но незадолго до этого случилось несчастье с ее мужем, и она не поехала в Агур, отлежалась. Спустя два месяца произошел у нее второй приступ, опять ночью за доктором приезжали, но Александра Петровича на месте не оказалось, уехал по вызову в леспромхоз на Бидями.

- Этот приступ третий... - вслух подумала Ольга. - И, кажется, нехороший.

Во время пальпации больная страдальчески закрывала глаза, прикусывала губы, старалась пересилить боль. Но стоило доктору резко отнять руку от живота, как Мария Никифоровна вскрикнула, заметалась, лицо ее густо покрылось потом.

- Еще минуточку потерпите, - успокаивала ее Ольга Игнатьевна и, вставая, обратилась к медсестре: - Что ж, Фрося, картина, по-моему ясная...

- Что ясно тебе?

- Ясная картина диффузного гнойного перитонита на почве прободного аппендицита...

- Будем оперировать? - спросила Ефросинья Ивановна и, не дождавшись ответа, выбежала из палаты.

Оставшись с больной, Ольга подумала: операция потребует таких знаний и опыта, которых у нее, к сожалению, еще нет. Прошло без малого полтора года после окончания института; семь месяцев она работала в Турнине, в районной больнице, где несколько раз ассистировала при операциях старому хирургу Аркадию Осиповичу Окуневу, Когда она получила назначение в Агур, Окунев говорил: