Андрей Битов: Книга путешествий по Империи

В голове пульсирует кровь. Сердце стучит во всем теле. Стучит в ушах. Грохочет баба. Кажется, что ритм бабы совпадает с ритмом сердца. И еще лезут в голову какие-то слова, имена, строчки… Влезет одно и звучит в голове до бесконечности, в ритм ударов сердца и бабы.

День-ночь. День-ночь. Раз-два!

Трень-бом!

Мы идем. Мы идем. Бом-трень!

Вверх-вниз!

Разгибаемся — приседаем.

Трень-бом! — никакой уже мочи. Но у них, рядом, есть ли у них мочь? А они тянут.

И я тяну. А в голову заползают какие-то глупости…

Трень-бом!

Мы идем… Вверх-вниз!

«По Африке» — не влезает в ритм.

При чем тут Африка?

Раз-два! Раз-два!

Впрочем, хорошо, что эти глупости заползают. Отвлекают от того, что трудно.

День-ночь.

«Ночь, день и еще ночь… Вернулся муж. Любовника спрятали в шкаф. А муж провел с женой ночь, день и еще ночь…» — это из анекдота.

Нет, это уже невозможно. Как они еще могут! Когда надо тянуть вниз, я извиваюсь, как червяк! А разгибаюсь даже слишком поспешно.

Трень-бом! Раз-два! Разгонись — согнись! Вниз-вверх…

…У меня ведь болело горло. Точно болело. Поэтому мне и трудно. Надо объяснить и уйти…

Раз-два! Трень-бом!

День-ночь. День-ночь и еще день.

Сколько можно! Хватит уже.

— Хватит, ребята, передохнем, — говорит старший мастер.

Передохнем… Передохнем — это да. Мы отваливаемся от каната, как насосавшиеся пиявки. Отваливаемся и лежим. Никак не распрямить ладони. Только через пять минут кто-то из нас соображает, что можно закурить. Закуриваем.

Боже, как хорошо! Солнышко над нами. Припекает. Высыхает пот, натягивается кожа на лбу и скулах. Ветерком потянуло. Дымком. Сколько можно — так пролежать? Без конца. Зачем это надо — двигаться? Кто это выдумал?.. Человек создан для лежания. Так хорошо… Все гудит, ноет, переливается внутри. И, как в детстве, кто-то говорит за меня, какой-то Сережа…

— Толик, а Толик… — говорит Сережа.

— М-м-м…

— Совсем я заболел вроде. Вечером еще горло болело. А теперь совсем не могу. Сердце, слабость…

— Конечно, Сережа… Чего ж тебе тут мучиться. Раз болен. Ведь это сверх смены. Чего тебе мучиться. Раз слабость… Конечно, Сережа, иди домой. Чего уж мучиться.

— Да, пожалуй, — говорит Сережа, — а то очень уж горло болит.

— Иди, иди, Сережа… Только старшому скажи.

Но я почему-то не подхожу к старшому и не говорю, что болен. Все собираюсь — и не иду.

Так сладко… Так расслабиться- это еще надо суметь. Вот так бы и лежать…

— А ну, ребятки, хватит, отдохнули. Передохнули и еще наддадим. Уже целый сантиметр выполз. Если мы еще так наддадим — еще выползет.

В эту минуту я ненавижу мастера… Ну и морда! Трень-бом! Трень-бом!

И сколько ни колоти — хорошо, вылезет на сантиметр. А то и того нет. Но мастер говорит: хорошо идет. Главное — нельзя останавливаться. Еще немного, а там само пойдет. Словно кто-то держит снаряд на глубине двести метров. Называется это прихват. Вот если сейчас мы не выколотим снаряд бабой, то уже ничем не поможешь… Ну, еще немного, ребятки… А там само пойдет. Трень-бом! Вверх-вниз. Раз-два! Разогнись-согнись. Аи да баба! Ну и баба… Это баба. Баба-баба. Трень-бом-баба! Бим-бом-баба!

Ну и ну! Можно же так уходиться. Дальше некуда. Откуда только силы берутся… Передохнем — а ну, еще раз! Перекурить — а ну, нажмем!

Перекури — отставить! Перекури — отставить! Разойдись! Разойдись постройся. Разойдись — постройся!

«У каждого человека есть свой запас силы и еще 'НЕМНОЖКО».

Говорят, работа — это фронт.

Р-разойдись!!!

Этого уже не могло произойти… Ночь, день и еще ночь мы колотили бабой. Миллиметр за миллиметром выползал из скважины снаряд. Кто-то, кто держал его внизу, на глубине двести метров, не хотел отдавать нам даже этих жалких миллиметров. Мы уже забыли смысл нашей работы: нас толкала вперед злость на «того, кто держит». Он не хотел отдавать нам своих богатств. Он их глубоко запрятал. А мы вырывали у него из рук. Миллиметр за миллиметром.

Нам нужна медь. Мне нужна медь?

Казалось, так будет вечно. Ночь, день и еще ночь… И это уже казалось неправдой, когда вдруг пошло само.

Пошло и вышло.

Само. Само собой.

Аи да мы! Ну и мы! Это мы! Мы! Мы! Мы!

Мы кубарем скатываемся по склону и идем по дороге, к базе.

— Орел Сережа! — говорит мне Толик… — Ты хоть и сильный, а жилу животом зарабатывают… И старшой говорит:

— Ну, как, Сережа?

— Ничего, — говорит Сережа.

— Ты парень крепкий, — говорит старшой. «Хороший он, в сущности, парень», — думает Сережа. И они идут такие веселые, сильные, дружные… Сегодня — суббота.