Сергей Довлатов - Девять писем Тамаре Уржумовой

Ну почему бы нам не быть хорошими приятелями, это я Вам предлагаю, как вьетнамский школьник пионерке из ГДР.

Пишите, Тамара, славная, умненькая, смешнейшее существо!

Я буду ждать, я согласен даже быть «случайным объектом, на который выливается Ваше настроение».

Крепко жму лапу.

Сергей Довлатов

12/VII

P.S. 19-го числа я ложусь в окружной госпиталь кромсать ногу, но если Вы не будете жестокой свиньей и напишете, мне приятели немедленно притащат Ваше письмо.

До свидания, воробей.

С. Д.

Тамара, я воспринимаю Вашу просьбу отозваться о «Дачниках» как снятие запрета с переписки и телефонных звонков. Согласитесь, что это не назойливость, а обыкновенная логика.

«Дачников» у меня под рукой нет, и библиотеки у нас нет, но в субботу я непременно раздобуду их, прочту и отзовусь.

Только я, откровенно говоря, ни черта не понимаю в театральном деле. И зритель я плохой. Балет еще кое-как могу смотреть, а в драматическом театре шибко скучаю.

А играть Вы будете вовсе не мышь, Вам надо ринуться в классическую драматургию.

У нас есть дюжина сносных Гамлетов, но нет ни одной путевой Офелии! А между тем в образе Офелии заключена важнейшая шекспировская идея: Великие души, умирая, отрешаются от личной любви и приобщаются к Любви общечеловеческой, так сказать, вселенской. Если помните, эта дама уходит из жизни с охапкой верб в руках. Примерно та же дребедень происходит с Дездемоной, которая перед смертью поет об иве. В общем, это довольно сложная вещь, я Вам потом подробнее растолкую.

Я не очень верю в существование обособленного актерского дарования. Оно должно складываться из целого комплекса качеств. Скажем: музыкальность, голос, грация, темперамент.

Мне не нравится нарочитая естественность Смоктуновского и Ефремова. То, за что их хвалят, меня как раз и не устраивает. Эта холера идет от западного кинематографа и угрожает русскому театру, точно так же, как влияние гениального Хемингуэя губит русскую прозу и появляются писатели вроде В. Аксенова.

Из буржуев мне очень нравятся Жерар Филипп, Анна Маньяни, Мазина, Бурвиль, меньше Габэн.

Из наших хороши: Толубеев, Н. Гриценко, Андр. Попов, Симонов.

Послушайте, а кто такая Эдит Пиаф? И еще меня интересует, кто такой Юра Красовский.

Голос у Вас непременно появится. Вы будете жить в нашей коммунальной квартире и участвовать в кухонных склоках и баталиях. Через месяц появится, как миленький.

Между прочим, я недавно объелся халвой. В моей суровой биографии это очень неуместный штрих, более подходящий к биографии оптимиста и балагура. Я понимаю, что об этом факте, может, не стоит рассказывать девушке, которой хочешь понравиться, но если б Вы знали, какие муки я испытал.

Тетя Хлоя уехал в Выборг по делам. Передавал Вам поклон.

Я теперь совсем одинокий, как бегемотиха в Ленинградском зоопарке. Ее зовут Красавица, и она весьма недурна собой, но, можете себе представить, все время одна. Потому что она единственная бегемотиха в Ленинграде, а выходить замуж за страуса или козла ни в какую не согласна.

Вам ее жалко?

Меня очень тронуло Ваше сочувствие моей ноге. Я и сам отношусь к ней не без симпатии. Но кромсать раньше или позже придется. Кажется, это дело опять откладывается. А жаль. К Вашему приезду она была бы уже заштопана и блестела бы, как новенькая. Не беспокойтесь, совсем ее не оттяпают. Только обстругают.

Мне очень многое нужно Вам рассказать. Но мы отложим серьезные разговоры до встречи. Я возьму Вас за лапку и поведу в Александровский сад. И мы будем разговаривать 10 часов.

Договорились?

Вы мне кажетесь, Тамара, очень настороженным, легко ранимым, уязвимым человеком. И чуточку беспомощным. Этим, кажется, и объясняются Ваши «странные» поступки.

Уверен, что будем хорошими приятелями. Я маленьких не обижаю.

До свидания, жабинька.

Пишите сразу.

И еще вот что: поскорее возвращайтесь. Пожалуйста, как можно скорее.

С. Довлатов

18 июля

Р.S. Скучаю, как паровозик на свалке.

Это не совсем удачное полотно повествует о том, как я про Вас все время думаю и какой я при этом грустный.

1. Милая Тамара, у меня все эти дни было туго со временем и я не прочел «Дачников», но постараюсь сделать это как можно скорее.

2. В Ленинграде несколько дней стояла жара, и я проклинал жару, теперь вдруг стало очень холодно, и я проклинаю холод. Сегодня ночью был ураган.

3. Хлою распределили в забытые богом места, отвратительное захолустье, около Лодейного Поля. Он склоняется к мысли пойти на конфликт с советской властью и не являться к месту работы.