Александр Давыдов - Воспоминания

В нашей семье антисемитами были мой отец и мой старший брат. Моя мать относилась к евреям безразлично, а позже, занимаясь юрчихинским хозяйством, признавала их полезность и вела с ними дела. Второй мой брат вел с ними какую-то странную дружбу, а я интересовался их нравами и обычаями и, в особенности, стремился понять и усвоить их невероятную деловую смекалку и совершенно особый прием мышления, составлявшие их силу. Для достижения своей цели я отбросил все те, по большей части эмоциональный реакции, которыми руководились антисемиты. Совершенно не думая о том, как и почему возник еврейский вопрос и каким способом он может быть разрешен, я принимал его наличие за факт, с которым необходимо считаться и подходить к которому надо не с целью уничтожения евреев или еще большего их угнетения, а с целью усвоения их деловых приемов. Результаты моих наблюдений вполне оправдали мою точку зрения. Во всех моих позднейших деловых начинаниях, когда мне приходилось встречаться с евреями, ни один из них меня не "имел", как говорили у нас на юге, и часто мне приходилось слышать от (139) них: "Откуда у вас такая еврейская голова?" Ни с кем из представителей других наций, включая сюда и русскую, я не сделал так легко и так просто столько выгодных дел, как с евреями, никто так не поддержал меня в трудные деловые минуты, как они. Конечно, впоследствии мне пришлось задуматься над еврейским вопросом, подходя к нему с другой, идейной и политической, стороны, но опять-таки и тут я не шел ни шаблонной дорогой их ненавистников, ни чисто гуманным путем прогрессивных людей. Первый был для меня морально неприемлемым, а второй представлялся мне, при всей своей правоте, недейственным и не могущим привести к разрешению этой больной проблемы нашей культуры. Но к этому вопросу я вернусь в другом месте моих воспоминаний.

Уже начиная с последних лет моего студенчества, жизнь увела меня далеко от Каменки и Юрчихи, и в редкие, короткие мои посещения их, я был в них скорее гостем, не принимавшим уже более тесного участия в том, что там происходило. Лишь во время первой мировой войны обстоятельства сложились так, что мне пришлось опять приезжать в Юрчиху по делам. Но тогда я уже прошел через жизненный опыт и отношение мое к окружающему стало иным.

СЫКВАНТУНСКАЯ СОПКА

РАССКАЗ ДОБРОВОЛЬЦА, РЯДОВОГО ИЗ ВОЛЬНООПРЕДЕЛЯЮЩИХСЯ

"Да вознесет вас Господь в свое время".

(На медали участников Русско-Японской

войны 1904-1905 гг.).

(141) Не в пример последним двум мировым войнам, в которых в каждом, даже не очень значительном сражении, участвовало с обеих сторон много тысяч человек с большим количеством артиллерии и танков, в Русско-Японскую войну 1904-1905 гг. даже бои между небольшими воинскими образованиями могли играть роковую роль в исходе кампании. К таким боям надо отнести бой в ночь с 20-го на 21-ое августа 1904 г. за отобрание у японцев взятой ими у нас накануне деревни Сыквантун и близлежащей к ней сопки, на правом крыле левого фланга Русской Армии, защищавшей позицию под Ляояном. От отобрания у японцев деревни Сыквантун и сопки того же наименования зависела судьба 1-ой японской армии, под командой ген. Куроки, переправившейся за два дня перед этим на правый берег реки Тайдзыхэ и стремившейся, обойдя левый фланг Русской Армии у Янтайских копей, либо обогнать ее в случае ее отступления на Мукден, либо отрезать ее сообщения.

Так как сражение в ночь с 20-го на 21-ое августа (Все даты по старому стилю) было успешно для русских и к этому времени в центре и (142) на правом фланге русской позиции все атаки японцев были отбиты с огромными для них потерями, было ясно, что развитие достигнутого на левом фланге успеха могло привести к полному поражению войск маршала Ойяма и выигрышу русскими генерального сражения. Для этого надо было только, чтобы 17-ый армейский корпус под командой генерала Бильдерлинга перешел 21-го августа в наступление и прежде всего занял наведенный японцами на реку Тайдзыхэ, в нескольких верстах от Сыквантунской сопки, мост, отлично видимый невооруженным глазом как с нее, так и с соседней высоты, 131-ой. Даже у командующего Русской Армией ген. Куропаткина, еще за несколько дней до этого принявшего решение об оставлении Ляоян, утром, после взятия Сыквантунской сопки, явилась мысль о наступлении на левом фланге, но запрошенный по этому поводу ген. Бильдерлинг отсоветовал наступление, сославшись на переутомление подчиненных ему войск, понесших накануне большие потери. Для этого времени и для численности этих войск потери были действительно велики, но утомлен был, вероятно, сам ген. Бильдерлинг, т. к. у солдат переутомление нисколько не сказывалось. Таким образом, благодаря нерешительности и апатии русского командования, был пропущен редкий в ходе Русско-Японской войны случай, если не выиграть всю кампанию, то, во всяком случае, взять в свои руки инициативу в ней. Мне, как участнику Сыквантунского сражения, в качестве рядового, в разгар его может быть не было видно и понятно все его стратегическое значение, о котором я узнал лишь впоследствии, но зато мне пришлось испытать на себе все его перипетии и быть свидетелем многого, чего нельзя прочесть в официальных реляциях.