Александр Давыдов - Воспоминания

(95) Впечатление, которое я вынес тогда от Германии, было такое милое и уютное. Чистота, порядок, честность и приветливость жителей в рамке мягкой и красивой природы давали покой и уверенность в будущем. Кто бы мог тогда подумать, что сначала под водительством Пруссии, а затем австрийского капрала Гитлера, этот милый, сентиментальный народ захочет покорить всю Европу и совершит неслыханные в истории зверства.

Моей матери надо было посоветоваться с известным профессором, жившим в Гейдельберге и читавшим лекции в его знаменитом университете. Поэтому, покинув Крейцнах, мы поехали в этот город. Для нас мальчиков, было большим удовольствием побывать в этом святилище немецкой науки и увидеть образец немецких студенческих нравов, о которых нам так много рассказывал сопровождавший нас гувернер Ф. Ф. Чернай. Его восторгу не было предела, о таком счастливом случае он не смел и мечтать. Тогда же я научился от него прелестному стихотворению, посвященному Гейдельбергу, но имени автора я, к сожалению, не запомнил:

Alt Heidelberg, Du feine,

Du Stadt an Ehren reich,

Am Neckar und am Maine

Kein andere kommt Dir gleich

Stadt frohieher Gesellen

An Weisheit reich und Wein

Klar sind des Stromes Wellen

Blau Auglein blitzen drein

Und wenn aus bundem Suden

Der Fruhing kommt ins Land

So weht Dir aus den Bluhen

Ein schimmernd Brautgewand.

В Гейдельберге мы провели всего два дня, но пока моя мать посещала врача, мы с гувернером успели осмотреть достопримечательности города: замок, университет, а главное знаменитую Hirschgasse, где помещался дом первой немецкой студенческой корпорации Sachso-Borussen. Там мы видели ее Kneipe и зал, в котором происходили дуэли. На стенах зала висели эспадроны, ленты с цветами корпорации, фотографии славных боев, а пол был весь в красных пятнах кровавых следах дуэлей.

(96) Надо было видеть, как горели глаза нашего гувернера, когда он смотрел на все эти достопримечательности. Воображаю, какие письма он написал своим коллегам в Курляндию и что он им потом рассказывал.

КУРЛЯНДИЯ

(97) до поступления в гимназию моего старшего брата, в начале мая каждого года, мы покидали Москву на летние месяцы. Сначала мы ездили либо в Курляндию, в замок Блиден, основное Ливенское гнездо, на Рижское взморье, либо. в Каменку, Давыдовское имение, Чигиринского уезда, Киевской губернии. Позже, когда здоровье моей матери или кого-нибудь из нас требовало поездки на воды или на климатические курорты, мы часто выезжали заграницу. Наконец, значительно позже, мы стали навещать нашего деда и нашу бабушку Давыдовых в их имении Саблы, в Крыму. О Каменке и о Саблах я скажу особо, т. к. эти имения связаны с историей семьи моего отца и сами имеют историческое прошлое. Сначала я опишу жизнь моей Курляндской родни в их замке Блиден.

При этом я должен, однако, сделать одну оговорку. Я не могу ограничить свои курляндские впечатления периодом моего детства и моего юношества. Они были бы не полны и не дали бы целостной картины той среды, которая сыграла большую роль в истории императорской России. В Курляндии я бывал и студентом, и зрелым человеком. Кроме моей родни, я знал много балтийцев, живших в Петербурге, а потому мог составить себе о них полное представление.

Моя Курляндская родня была многочисленна и очень состоятельна. Ей принадлежали большие имения в Курляндии с прекрасными замками и 44.000 десятин на южном течении Волги. Главным гнездом Ливенов был замок Блиден. Имение это было расположено в 45-ти верстах от станции Ауц на железнодорожном пути из Митавы в Либаву. Самый замок, монументальная постройка в стиле русского ампира, стоял среди большого парка, незаметно переходящего в дремучие леса. (98) Парадный подъезд, украшенный тяжелыми колоннами, выходил на огромный круглый двор, разделенный пополам проезжей дорогой. Ближняя к дому половина двора представляла собой лужайку с раскинутым по ней кустарником и цветниками. Другая была под прудом, на котором плавала домашняя птица. Прямо против подъезда, за прудом, стояли конюшни и каретные сараи, построенные в том же стиле ампир. Другим своим фасадом замок выходил в парк. На этой стороне была большая терраса, тоже украшенная колоннами. С этой террасы был вид на большую лужайку, окаймленную с одной стороны небольшим озером с живописным на нем островом, соединенным с материком паромом, а с других сторон - лесом. К дому вела широкая тенистая аллея, длиною в две версты.

Посреди замка находилась большая двухсветная зала, по обеим сторонам которой шли многочисленные гостиные и кабинеты, заканчивающиеся на правой стороне длинной столовой, где без труда размещалось до пятидесяти человек. В левом крыле дома помещались личные покои старушки-княгини, Шарлотты Карловны Ливен, и ее младшей незамужней дочери Мари. Во втором этаже замка были расположены комнаты для гостей, гувернанток и экономки.