Юрий Домбровский - Державин

Бибиков молчал и раскачивался в кресле. Державин посмотрел на него, приподнял голову, и на щеках его вдруг вспыхнул румянец.

- А между тем войска бездействуют и ждут приказаний, - внезапно быстро и решительно окончил он.

- Войска? - Бибиков, не торопясь, встал с кресла. - А что вы, любезный господин Державин, под войсками подразумеваете? Вы мою ратную силу знаете?

Встал и Державин.

- Сила и верность непобедимого воинства нашей премудрой матери достаточно по своим воинским подвигам известны, - начал он, и Бибикову вдруг показалось, что юнец просто издевается над ним. Он пытливо заглянул в его лицо и встретил открытый честный взгляд молодого офицера. Голубые и очень ясные глаза сверкали под гладким широким лбом. Тогда он успокоился, снова сел в кресло и сложил руки на животе.

- А как вы полагаете, сударь, - спросил он, полузакрыв глаза, - наши воинские силы могут оказать приличное сопротивление противнику? Сколько у меня солдат, вы знаете?

Офицер молчал. Тогда главнокомандующий взял офицера за плечо двумя пальцами и приблизил свое бледное лицо к его юношескому пухлому лицу.

- У меня, сударь, - хрипло сказал он, раскачивая его взад и вперед, тысяча двести конных и две с половиной тысячи пехоты! Вот и все, что у меня, сударь, есть. Непобедимое воинство премудрой матери нашей только что из Варшавы отбыть изволило. Мы же сейчас с нашей горсточкой не только репрессалии против злодеев чинить не можем, но и сами в своей жизни не довольно уверены.

Он посмотрел в лицо Державина, ожидая встретить тревогу и недоверие, и вдруг осекся, увидев тот же открытый и честный взгляд, с которым юнец только что говорил о непобедимом воинстве императрицы. Он отпустил плечо Державина и снова сел в кресло.

- Ну, а если бы, - сказал он устало, как будто засыпая, - я доверил вам всю силу воинскую, какой бы совет вы мне дали, сударь?

Державин поднял голову, и глаза его сверкнули. Несколько секунд он молчал, потом военным, четко рассчитанным движением шагнул вперед к стенной карте, и его пальцы как по клавишам заскользили по географическим обозначениям.

- Немедленно, - сказал он трубным голосом, не оборачиваясь и не глядя на Бибикова, - оставить в Казани самое небольшое количество войск на случай осады и двигаться к Оренбургу...

- Так, так, - сказал Бибиков и покачал головой, - преизрядно, дальше.

- В Оренбурге, соединившись с войсками генерала Райнсдорпа, снять осаду и, разбив злодеев, следовать по степи и далее по левому притоку Волги, повсеместно давая баталии и очищая крепости от злодейских сил.

- Так, так, - покачал головой главнокомандующий, - дальше.

- Подойти к Самаре и, соединившись с войсками коменданта сего города... - Державин разгорячился, глаза его сверкали, он прикрыл правой рукой половину Волги. - Двигаться к верховью, разоряя злодейские гнезда и чиня всюду суд и расправу.

- Так, - сказал Бибиков и вдруг поднялся с места, - Самара, друг мой, взята три дня тому назад, а комендант, с которым вы хотели соединиться, повешен на городской площади. Идемте в мой кабинет, я вам покажу реляцию.

VIII

Ночью секретаря главнокомандующего разбудил звон колокольчика. Он был приучен спать одетым и поэтому явился сейчас же.

Бибиков, нечесаный и неряшливый, сидел в кресле и играл гусиным пером. На нем был халат, надетый на голое тело, и на ногах мягкие туфли.

Секретарь вошел и, как обычно, остановился сзади кресла. Бибиков, не обращая на него внимания, продолжал играть пером, и сухие губы его неслышно шевелились. По груде исписанных бумаг и наполовину пустому графину с лимонной водой секретарь сейчас же понял, что главнокомандующий опять мучается бессонницей и уже давно сидит у стола. Прождав несколько минут, он вздохнул и переступил с ноги на ногу.

Главнокомандующий повернул голову и мутно, не узнавая, посмотрел на секретаря. Взгляд был растерянный, нехороший, в одну точку.

- Ваше превосходительство! - испуганно крикнул секретарь и дотронулся до его плеча.

- Ах, это ты, братец, - сказал Бибиков и вдруг улыбнулся. - Разбудил я тебя. Садись-ка сюда поближе, тут такое дело, ордер один нужно будет выписать. - Он встал с кресла и, ковыляя, прошелся по комнате. - Бессонница, заснуть никак не могу. Чаятельно, с дороги.

Он поднес руку ко лбу.

- Лихорадит.

Секретарь смотрел на него в испуге. Начальник стоял перед ним желтый и страшный. Через распахнутый халат лезли жесткие, черные волосы. Около губ комочком накипала желтая ядовитая пена, и он слизывал ее языком.