Юрий Дружников: Какого роста был Пушкин, или Александр Сергеевич почти по Фрейду

Двухтомник "Пушкин в воспоминаниях современников" 1998 года его создатели называют "наиболее полным из ныне существующих мемуарных сборников". Казалось бы, после десяти лет свободы печати в России пора из уважения к читателю восстановить изъятые места. Но жива цензура Пушкинского дома, все еще стоящего на страже идеального Пушкина. К примеру, одноклассник Пушкина Модест Корф вспоминает слова царя Николая о встрече с Пушкиным: Пушкина "привезли из заключения ко мне в Москву совсем больного и покрытого ранами -- от известной болезни". В 74-м году сотрудники Пушкинского дома вырезали слова "от известной болезни". В издании 85-го года воспоминания Корфа вырезали целиком. В 98-м Корфа реабилитировали, но слова "от известной болезни" опять кастрированы. В текстах, которые давно стали классикой, то тут, то там опять мелькают отточия. По части халтуры возможности свободы печати использованы в полной мере. Обозначены цифры сносок, но самих сносок в некоторых местах нет. В оглавлении указаны статьи, которые вообще отсутствуют. Составители издания рассматривают материалы о Пушкине своих коллег как колхозное достояние, "наше -- значит мое". Вместо старых пушкинистов, подлинных авторов примечаний, слегка теперь перекроенных, нынешние сотрудники Пушкинского дома вписывают себя. В новом издании добавили маленькую хитрость, которой не было в предыдущих: после своих имен комментаторы поставили "и др.".

Бесспорную описку в указании роста поэта никто из сотен пушкинистов за полтораста лет не исправил, хотя все тексты о Пушкине просвечивают множество контролирующих глаз. Впрочем, составитель книги "Друзья Пушкина" В.В.Кунин, публикуя воспоминания, просто вымарал у Льва Сергеевича рост Пушкина, чтобы великий русский поэт не был маленького роста. Но хватит о назойливой ошибке: нужно просто вставить "2 аршина" во всех следующих публикациях. Сосредоточимся на втором после Льва человеке, отметившем рост Пушкина.

Парад в честь оккупации Варшавы

Шесть лет Григорий Чернецов писал картину по личному указанию царя Николая Павловича. Заказ требовал изобразить торжественный парад по случаю взятия Варшавы, иными словами, увековечить в живописи радость подавления польского восстания. Царь велел разместить на полотне, причем на переднем плане, всех крупных деятелей Российской Империи, чтобы своим присутствием они, как говорится, "единодушно одобряли".

Выполняя волю монарха, Чернецов нарисовал Гнедича, Жуковского, Крылова и Пушкина. Были и немногочисленные противники подавления польского восстания, пытавшиеся остаться незамаранными. Пушкин уже подмочил свою репутацию, опубликовав подобострастную инвективу "Клеветникам России", и на картине место ему определили в восторженной толпе. Петр Вяземский, заметим, работавший одно время в Варшаве, осуждал и власти, и друга Пушкина за его постыдные националистические стихи. Чести быть увековеченным на этом параде Вяземский, отдадим ему должное, сумел избежать. Брат Лев, хотя и отличился в Польше в оккупационных войсках, на картину не попал из-за своей незначительности.

Григорий Чернецов был моложе Пушкина на три года и пережил его на 28 лет. Знал Пушкин и младшего его брата, Никанора Чернецова, тоже академика живописи, который подарил поэту кавказский пейзаж. Он висел в квартире на Мойке, а сейчас в музее Пушкина в Москве. С Григорием поэт сдружился, что подтверждает записка, посланная Чернецову со слугой: "Ты хотел видеть тифлисского живописца. Уговорись с ним, когда бы нам вместе к нему приехать -- да можешь ли ты обедать завтра у меня? А.П.".

Пушкину вообще нравилось, когда его рисуют, и он охотно за это платил. Данное полотно финансировалось из госказны. Рисовал Чернецов Пушкина в доме графа Павла Кутайсова на Большой Миллионной. О встречах поэта с гофмейстером двора и сенатором Кутайсовым ничего не известно, но данный факт свидетельствует, что отношения имели место. Возможно, именно через Кутайсова поэт получил дозволение Его Величества стать изображенным, хотя неизвестно, был ли поэт на живом параде. Реализм всегда нуждается в корректировке начальством.

На рисунке, сделанном остро очиненным карандашом, стоящий поэт запечатлен во весь рост рядом с контуром Жуковского. По проведенной осевой линии рисовальщик прикидывал их рост. Пушкин приподнят над опорной линией и более тщательно прорисован. Он во фраке, рука в кармане. Под рисунком Чернецов поставил номер и приписал: "1. Александр Сергеевич Пушкин. Рисовано с натуры 1832-го года. Апреля 15-го. Ростом 2 арш. 5 верш. с половиной". Пушкин изображен на одном каблуке, второй не дорисован. На голове цилиндр, который рост поэта, конечно же, удлиняет.