София Дубнова-Эрлих - Жизнь и творчество С М Дубнова

Величайший грех Бунда, - утверждал в своей статье С. Дубнов, - стремление к изоляции. Вполне понятна непримиримость по отношению к консервативной Агуде; Бунд, однако, категорически отрицает возможность совместной работы и с передовыми, даже социалистическими элементами еврейской общественности, если они имеют сионистскую окраску. Между тем за последние сорок лет сионизм стал народным движением; возрождение палестинского центра - одно из мировых чудес. (264) Бесспорные недостатки сионизма - высокомерное пренебрежение к диаспоре и убеждение в превосходстве палестинского еврейства над другими частями народа не должны мешать деловому сотрудничеству. В некоторых странах Европы возникают на наших глазах народные фронты - объединения всех прогрессивных общественных сил; еврейство тоже нуждается в таком "народном фронте" для борьбы с крепнущим антисемитизмом и мировой реакцией. Статья заканчивалась словами: "Если совершится двойное чудо - Бунд откажется от своих ошибочных идей, а я доживу до его пятидесятилетия, я буду приветствовать его от всей души". Писатель усердно работал над двумя заключительными главами Истории. "Я переработал эпилог- писал он А. Штейнбергу - и довел его до наших дней - буквально, ибо не мог замолчать австрийскую напасть, румынское злодейство, польский перманентный погром... Можете себе представить, каково было мне писать все это, чтобы не изменить "спокойному" историческому тону...".

Некоторые труды становились достоянием широких кругов в доступных среднему читателю сокращениях: в Чехословакии печаталась трехтомная "Всемирная История" на немецком языке, в Берлине вышла в изящном однотомнике "Книга Жизни", в Палестине - сокращенный текст "Писем о старом и новом еврействе". У С. Дубнова было ощущение Галилея: "а все-таки движется", - несмотря на угнетающую политическую обстановку. Он по-прежнему жил сообразно плану. В декабре 1937 г. он пишет И. Чериковеру: "Вся зима и часть весны пройдут у меня в работе более усердной, чем за все последние годы. И это очень хорошо. Работа... мне поможет... изгнать беса прошлогодней болезни". На деле редактирование большого труда не всегда исцеляло физические недуги, но неизменно изгоняло "беса уныния". Писатель пытался заразить своей бодростью далеких друзей. В письме к Чериковерам мы находим такие строки: "Мне передали, ... что вся наша братия находится в удрученном состоянии. Разве можно в наше время поддаваться отчаянию? Именно в такие страшные дни нельзя терять мужество..."

Вскоре, в пору грозного испытания, мужество оказалось единственным достоянием, которого не смогла отнять у писателя человеческая жестокость.

(265)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

СУМЕРКИ ЕВРОПЫ

1938-й год родился в тревожной атмосфере: Европа неудержимо вовлекалась в орбиту катастрофы. Хищные стальные птицы носились над ее юго-западной оконечностью: там разыгрывался пролог к всемирному кровопролитию единоборство республиканской Испании с силами фашизма, обреченное на гибель политикой "нейтральности" могущественных держав. И с тех же олимпийских высот "невмешательства" созерцали демократические правительства, как тяжелыми жерновами истории перемалывались судьбы небольшого безоружного народа, уничтожение которого стало одним из главных пунктов в бредовой программе нацизма.

В письмах С. Дубнова, относящихся к этому периоду, слышатся порой непривычные пессимистические нотки. 3-го января 1938 г. он пишет парижскому другу, писательнице Нине Гурфинкель: "Уж очень тяжело стало дышать в нынешней Европе, топчущей в грязь все идеалы Декларации Прав... 20-ый век contra 19-ый - вот смысл революции справа... Отсюда и бессилие всех наших "Weltcongress'ов и даже самой Лиги Наций. Против одичания целых народов трудно бороться".

Писатель подготовлял к печати новые тома Истории. Несмотря на уговоры друзей, он упорно отказывался сделать передышку. "Разве может быть речь о продолжительном отдыхе в задыхающееся от бега время, когда нас душат ядовитые газы политики?" - писал он Чериковерам в сентябре 1938 г. Это была пора Мюнхенской капитуляции перед Гитлером; комом подступал к горлу бессильный гнев, хотелось найти слова, которые могли бы способствовать пробуждению мировой совести. С. Дубнов давно настаивал на необходимости издавать в Париже или в Лондоне (266) еврейский публицистический орган и был рад, когда друзья сообщили, что план этот близок к осуществлению. "Я приветствую ваше начинание - писал он И. Чериковеру - предстоящее издание "Die Freie Tribune", и по всей вероятности, пришлю вам статью о том, что творится теперь на свете. Нужно только переждать, к чему приведут кошмарные события последних дней. Если Европе суждена фашистско-нацистская гегемония, необходимо будет выработать новый план борьбы". Несколькими днями позже он пишет: "Собираюсь послать небольшую статью в "Die Freie Tribune". Я пользуюсь кратким перерывом в работе, чтобы высказать в сжатой форме мысли, которые в последнее время не дают мне покоя. Не раз на протяжении 57-и лет приходилось мне писать статьи такого рода в дни катастроф... И вот теперь суждено реагировать на катастрофу, которая страшнее всех предыдущих... Я думаю, что моя статья прозвучит, как memento и для нашего Всемирного Конгресса, который необходимо реорганизовать и активизировать... Я приступил теперь к работе над древней историей. Вот убежище, куда можно укрыться от современной смуты... Ведь, если не чувствовать прочной опоры во всех эпохах, можно от нашей сойти с ума".