Иван Бунин - Том 4. Темные аллеи. Переводы

   Остановись, безумец!
Не оскверняй долин преступной кровью
Иди за мной — я не пущу тебя!

Как тяжко мне! — Нет, не держи так крепко
Я изнемог — кружась, мелькают горы
В глазах туман. Зачем ты здесь и кто ты?

Скажу, скажу. — Теперь идем — все тонет
В тумане — опирайся на меня
Стань вот сюда — сюда — и придержись
За этот куст — дай руку и покрепче
Возьми меня за пояс — легче! — так.
Теперь смелей — недалеко до дома
Мы выберемся скоро на тропинку,
Прорытую ручьями. — Прыгай — славно!
Да ты любому горцу не уступишь!

Нет, подожди — тебе еще опасно
Пускаться в путь: ты слишком изнемог,
Ты слаб еще и телом и душою.
Вот отдохнешь — тогда мы и пойдем.
Где ты живешь?

   Дорога мне известна.
Я в провожатом больше не нуждаюсь.

По виду твоему я замечаю,
Что ты из тех, чьи замки так угрюмо
Глядят со скал на хижины в долинах.
Который твой? Я знаю в них лишь входы,
Мне изредка доводится погреться
У очагов их старых темных зал,
За чашей, меж вассалов, но тропинки,
Что с гор ведут к воротам этих замков,
Известны мне с младенчества. Где твой?

Не все ль равно?

   Ну, хорошо, не хмурься,
Прости за спрос. Отведаем вина.
Старинное! Не раз отогревало
Оно меня средь наших ледников
Теперь пускай тебя согреет. — Выпьем!

Прочь от меня! — На кубке кровь! — О боже,
Ужели никогда она не сгинет?

Какая кровь? Ты бредишь?

    Наша кровь!
Та, что текла в сердцах отцов и в наших,
Когда мы были юны и любили
Так горячо, как было грех любить,
Та, что встает из праха, обагряя
Мрак, заступивший небо предо мною,
Где нет тебя, а мне не быть — вовеки.

Ты странный и несчастный человек;
Но каковы бы ни были страданья,
Каков бы ни был грех твой, есть спасенье:
Терпение, смиренье и молитва.

Терпение! — Нет, не для хищных птиц
Придумано терпение: для мулов!
Прибереги его себе подобным,
Я из другой породы.

   Боже мой!
Да я б не взял бессмертной славы Телля,
Чтоб быть тобой. Но повторяю: в гневе
Спасенья нет; неси свой крест покорно.

Я и несу. Ведь я живу — ты видишь.

Такая жизнь — болезненные корчи.

Я говорю — я прожил много лет,
И долгих лет, но что все это значит
Пред тем, что суждено мне: я столетья,
Я вечность должен жить в неугасимой
И тщетной жажде смерти!

    Как! Но ты
Совсем не стар: ты средних лет, не больше.

Ты думаешь, что наша жизнь зависит
От времени? Скорей — от нас самих.
Жизнь для меня — безмерная пустыня,
Бесплодное и дикое прибрежье,
Где только волны стонут, оставляя
В нагих песках обломки мачт, да трупы,
Да водоросли горькие, да камни!

Увы, он сумасшедший! Без призора
Его нельзя оставить.

    О, поверь,
Я был бы рад безумию; тогда бы
Все что я вижу, было бы лишь бредом.

Что ж видишь ты, иль думаешь, что видишь:

Тебя, сын гор, и самого себя,
Твой мирный быт и кров гостеприимный,
Твой дух, свободный, набожный и стойкий,
Исполненный достоинства и гордый,
Затем что он и чист и непорочен,
Твой труд, облагороженный отвагой,
Твое здоровье, бодрость и надежды
На старость безмятежную, на отдых
И тихую могилу под крестом,
В венке из роз. — Вот твой удел. А мой
Но что о нем — во мне уж все убито!

И ты б со мною долей поменялся?

Нет, друг, я не желаю зла тебе,
Я участью ни с кем не поменяюсь:
Я удручен, но все же выношу
То, что другому было б не под силу
Перенести не только наяву,
Но даже в сновиденье.