Кани Джеронимо - Ярость

- Сука! Сука! Сука! - со злостью повторял Данила при каждом ударе.

Митя подбежал к другу.

- Ладно, Данька. Брось ее! Она уже сдохла.

- Да? Правда? - Данила посмотрел в изуродованное Катино лицо. - Слушай, ты прав, - и, ударив Катю об косяк еще раз, отпустил тело. Труп упал на пол.

Митя посмотрел ан убитую. Опустил ногу на то, что осталось от лица Кати. Сплюнул на труп, и, подняв его за ногу, откинул в сторону. "Чтобы под ногами не путалась," - подумал Митя.

Проходя между рядами, Митя схватил за волосы правой рукой плачущую Олечку. Она заплакала еще сильней.

Митя за волосы дотащил ее в конец аудитории, где "верхом" на парте сидел Данила и весело болтал ногами, словно беззаботный ребенок, в мире которого ничего страшно не произошло, и никто никого не убивал.

- А где ее подружка?

- Чья?! - Митя поднял глаза.

- Ну, вот этой, - Данила указал дулом пистолета на плачущую Олечку.

- А я ебу? Посмотреть надо...

- Так иди и посмотри!!!

- Чего, охуел? Сам иди. Расселся тут блядь... Дите малое...

Данила нехотя слез с парты и медленно пошел вдоль рядов. Неожиданно он остановился.

- Ты! Да, ты! Знаешь, какая разница между тобой и африканским слоном? ответом были тихие всхлипы со стороны Насти.

- А ну говори сука!!! Убью!!! - Данила навел на нее пистолет.

Настя не успокаивалась. Она молчала и плакала.

- Десять килограммов... Сука, блядь... Шутку мне испортила... Сюда иди, корова!

Настя даже не пошевелилась.

- Это приказ! - Данила прижал дуло пистолета ко лбу Насти. Она замерла, но плакать не перестала.

Данила не любил долго ждать. Он выстрелил Насте в правую грудь, да так направил пистолет, чтобы пуля вошла не в тело, а прошла на вылет. Настя вскрикнула и упала на пол.

- Пацаны! Что вы делаете? Кончайте херней страдать.

- А-а-а! Леха? Здорово братишка. Хочешь кого-нибудь убить? Ну? Кто тебе из них больше всех не нравится?

- Пацаны, успокойтесь. На хер вам это надо?

- Здорово, Леха, - подошел Митя и протянул Леше пистолет. - Держи.

Олечка, о которой в этот момент все забыли, попыталась совершить отчаянный рывок к двери. Но Данила быстро среагировал: Олечку остановила пуля, вошедшая в ее ногу с поразительной легкостью, чуть выше лодыжки.

Олечка упала около самой двери.

- Убей ее! - рявкнул Митя. - Убей эту сволочь! Леша стреляй. Она пыталась все испортить.

- Я не могу... Она живая...

- Конечно, блядь, живая! Сделай же ее мертвой.

На секунду Митин и Лешин взгляды встретились. Потом Митя вздохнул и направился к лежащей у двери Олечке, на ходу вынимая мачете, которое он полчаса назад прикрепил на поясе.

- Не надо! Стой!

Митя обернулся на голос. Леша стоял, направив на Митю пистолет.

- И что? ТЫ выстрелишь? Ты меня убьешь? Да ты посмотри на себя... Ты же обоссался, - на джинсах Леши росло мокрое пятно.

Митя поднял руку и опустил на запястье Лешиной руки, в которой он держал пистолет. Отрубленная кисть с глухим стуком ударилась о пол.

Следом за рукой на пол упала Лешина голова, а потом уже и тело. Митя совершил свой обычный ритуал - сплюнул на труп - и, наклонившись, поднял отрубленную руку, продолжавшуюся сжимать пистолет. Посмотрел на кисть. И ударил мачете по мертвым пальцам.

Данила подошел к Олечке. Присел на корточки, перевернул девушку на спину и стал стягивать с нее джинсы. Олечка вскрикнула, когда Данила сжал ее ногу в том месте, куда попала его пуля. Под джинсами оказались колготки. Данила их разорвал. Целостность белых трусиков не удалось так легко нарушить. Поэтому Данила достал охотничий нож, и разрезал их на бедрах. Какое-то время он просто смотрел на Олечкины гениталии. Потом аккуратно раздвинул ей ноги пошире и ввел нож во влагалище. Лезвие входило, будто не встречая никаких препятствий. Совсем не так, когда ножом бьют, например, в живот. Олечка закричала.

- Да не кричи ты так... - попросил ее Данила.

Но Олечка его не слышала. Семнадцать сантиметров холодной стали вызвали сильное кровотечение. Какие повреждения Олечка получила внутри сказать было трудно, но по количеству крови, не трудно было догадаться, что травмы серьезные. Вынув нож, Данила засунул его обратно. Олечка снова закричала. Она даже не пыталась сопротивляться. Только кричала. Данила совершал возвратно-поступательные движения, до тих пор, пока Олечка не умерла.

Данила поднял с пола Олечкины трусики и начал вытирать то место, которое еще несколько минут назад было влагалищем, а теперь отверстием, в которое можно было засунуть руку и не испачкаться.