Борис Екимов: Рассказы

Поселок, куда он спешил, стоял на Дону, но был невзрачным, незавидным: маленькие дома, грязные улицы, единственная нитка разбитого асфальта.

Но что поселок, что дома его...

От автобусной станции вела прямая дорога, в три квартала. Григорий быстро дошел, отворил ветхую калитку. На крылечке чемодан поставил и закурил.

Дверь была заперта на щеколду, значит, хозяйка во дворе. Григорий сел на крыльцо и курил, ожидая. Какая-то неловкость подступала, робость: как-никак, а приехал он в чужой дом.

- Приехал, Гриша! Опять приехал... - наконец раздался от сарая голос. Приехал...

Григорий встал, засмеялся, глядя, как спешит к нему, торопится старая женщина в теплом платке, фуфайке.

- Да вот приехал, тетя Варя... Примешь?

- Такого гостя да не принять, дорогого... - голос женщины дрожал, и она начинала плакать.

- Будет, тетя Варя, слезы-то лить... - успокаивал ее Григорий.

Они встречались уже который раз, пятую или шестую весну, но приладиться не могли вот в этом, первом шаге, в первые минуты встречи. Тут получалась какая-то заминка, неловкость. Обниматься им было не с руки, потому что они были совершенно чужими людьми друг для друга. И просто ручкаться - неловко, уж больно по-холодному. И потому они лишь здоровались, глядели друг на друга, говорили какие-то слова - тем и кончалась встреча. И нынче было как всегда. Постояли, тетка Варя всплакнула, Григорий курил. А дальше все шло как по писаному.

- Пошли, Гриша, в хату, - сказала хозяйка. - Прямо как ждала тебя. Щей нынче хороших наварила, со свининой. Тут по соседству кабана зарезали, ну, я и взяла немного. Да столько щей наварила, одной и за неделю не поесть. Значит, господь подсказал...

За обедом шел обычный разговор. Тетка Варя расспрашивала о жене да детях; Григорий - о местных новостях да о здоровье.

Здоровье у тетки Вари получшить не могло, восьмой десяток годков она уже разменяла. И все местные новости объявились тотчас же, как только вышел Григорий в огород.

- Приехало мое хорошее дите! - зашумела, и засморкалась, и заплакала соседка тетка Маня. - Ты глянь! Ты глянь, кто приехал! - кричала она своему глуховатому деду. - Ты погляди! Вот черт глухой, пока тебе дошумишься, горлу надорвешь! А мы тута,- жаловалась она Григорию,- так зиму бедовали. Попереболели все, думали, помрем. Да насилочки тепла дождалися! Хороший мой... да какой ты хороший... - снова заплакала она. - Жалеешь нас, старых дураков. Вот за что тебе такая счастья? - перекинулась она к тетке Варе.- Такого человека тебе бог подослал, золотого... Ты погляди, откель, из каких краев едет... Наши родные рядом, да не придут, не дошумишься их. Я тут семечков нажарила, на, погрызи, - угощала она щедрой горстью.

Была тетка Маня тоже стара, поговорить любила, поплакать, пожаловаться, деда поругать, поучить соседей уму-разуму - в общем, жила не скучала и другим скучатьне давала.

И из другого соседства, из-за забора, дядя Саша выглядывал. Всю зиму не стриженный, седой. Белые редкие космы его дыбом стояли, ветром раздутые. Цигарка изо рта торчала. Старик посмеивался, выказывая единственный темный зуб, шутливую гордость свою: "Кто как, а и у нас есть чем кусать".

- Приехал, молодец,- сказал дядя Саша, когда Григорий к нему подошел и поздоровался. - Крючков привез? Молодец... Я тут всю зиму щук таскал. Во-от таких... - он не врал. Он был рыбаком. И лицо его, темное от зимнего ветра, за себя говорило. - А сейчас рыба пойдет. Червяк уже есть, я набрал червя. Так что давай, готовься... Сегодня и пойдем.

- Пойдешь... Я тебе пойду,- умеряла его прыть жена, тучная, приземистая старуха. Она плохо ходила, обезножела. Но в нужный момент выглядывала из-за кухни. Как и сейчас. - Копай да картошку сажай. И помидоры уж добрые люди высадили. Все твои удочки поломаю. Здравствуйте, с приездом вас,- здоровалась она с Григорием. Она его всегда на "вы" называла. - Помогать приехали? Что-то было в ее голосе нехорошее. Казалось, на что-то она намекала. Ну, да господь с ней. Ведь Григорий и в самом деле приехал помогать. И в прошлом году приезжал, и в позапрошлом, и все эти годы подряд.

Шесть лет назад, таким вот весенним днем, впервые попал Григорий к тетке Варе. В ту весну приехали они вчетвером на местный судоремонтный заводик в командировку, монтировать кран. Дело уже подходило к концу, пора было к отъезду готовиться, и искали они рыбы, вяленой, готовой. Указали им на дядю Сашу, известного рыбака. К нему они и пришли. Пришли и в огороде застали. Там и разговаривали.

А рядом, за дощатым штакетным забором, копала землю старая женщина. В теплом платке, в сером ватнике... Как тяжело ей давалась каждая лопата. Копнет несколько раз и встанет. И стоит, грудью опершись на черен, дышит тяжко, со всхлипом; продышится и снова копает. И опять стоит, жадно хватая ртом воздух. Глядеть на нее было нехорошо.