К Енко - Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

"Мы люди деревенские, - ответила она взволнованным голосом, - прошу нас простить, но вам придется спуститься вниз".

Кларетта спустилась вслед за хозяйкой вниз в деревянную пристройку к дому. Пока она умывалась, охранник следил за ней сквозь щель в двери. Потом он рассказывал, что видел прекрасное тело и восхитительная грудь. Было не удивительно, что она сумела очаровать Муссолини. Закончив процедуру, Кларетта вернулась в спальню. Охранник довел её до двери и предупредил, чтобы на ночь не закрывали дверь.

Кларетта разделась при тусклом электрическом свете и легла в постель рядом с любовником, прошептав ему что-то на ухо. Тот тихонько ответил. Кантони и Франджи сидели снаружи возле приоткрытой двери. Они прислушивались, стараясь понять, о чем идет речь, но в комнате говорили слишком тихо. Им показалось, что прозвучали имена Паволини и Грациани. Потом послышались слова Муссолини: "Я уверен, они не посмеют убить меня". И далее что-то вроде: "Простишь ли ты меня?". Когда она ответила ему, он пробормотал: "Теперь это не имеет никакого значения". Наконец, они замолчали. Тишина вывела молодых охранников из терпения. Им мерещилось, что заключенные замышляют побег. Они внезапно распахнули дверь и ворвались в комнату. Кларетта мгновенно натянула простыню на лицо и прижалась к Муссолини. Он приподнялся и сказал беззлобно: "Проваливайте отсюда, ребята! Не надо так себя вести. Вы становитесь назойливыми.". Было заметно, каким изможденным и измученным стало его лицо.

Охранники вышли из комнаты и снова уселись на пол в коридоре. Свет погасили, и вскоре сквозь нескончаемый шум дождя и завывание ветра послышалось тяжелое дыхание Муссолини. Всю ночь он не просыпался. Через закрытые ставни доносились приглушенные раскаты грома и почти беспрестанно сверкала молния. На рассвете сон сморил и стражников. Пока все спали, гроза утихла.

Около одиннадцати часов утра синьора Де Мария отправилась в поле. Утро сияло всеми своими красками. Почва ещё не просохла от дождя, но воздух стал чист и прозрачен. С юга тянул теплый мягкий ветерок. Синьора Де Мария посмотрела в сторону дома и увидела, что Муссолини, высунувшись из окна, глядит на покрытые снегом вершины гор, обступавшие озеро Лекко. Вытянув руку по направлению к вершинам, он что-то показывал своей любовнице. Лия Де Мария закончила работу и вернулась в дом.

Ее муж поднялся наверх и предложил пленникам позавтракать. Однако со свойственной крестьянам скромностью, предупредил, что пища будет простой. Кларетта попросила приготовить поленту с молоком. Она знала, что это любимая еда местных жителей, и тем самым рассчитывала доставить крестьянину удовольствие. Муссолини же неприветливым голосом сказал, что ему все равно. Он находился в состоянии полного безразличия к происходящему, близкого к отчаянию. Глаза дуче налились кровью, лицо стало бледным и грязным, покрытым щетиной. Он даже не попросил воды, чтобы умыться и побриться.

Де Мария внес в комнату ящик вместо стола, его жена накрыла его белой скатертью. Кларетта ела поленту с удовольствием, Муссолини же, казалось, утратил всякий аппетит. За время завтрака он молча съел лишь кусочек хлеба и ломтик колбасы. Отложив хлеб в сторону, взял стакан с водой и сделал несколько мелких глотков, не отрывая взгляд от красных цветов на вышитой скатерти. "Правда ли, что американцы захватили Комо?" - спросил он у охранников. Услышав положительный ответ, молча кивнул головой.

Покончив с полентой, Кларетта снова улеглась на кровать. Она натянула одеяло по горло и закрыла глаза, но чувствовалось, что сон к ней не пришел. Муссолини сел на кровать и стал смотреть через открытое окно на горы.

Деревенские часы медленно отсчитывали минуты нового долгого дня.

Узнав об аресте Муссолини накануне вечером, члены Комитета национального освобождения Северной Италии и руководители Корпуса добровольцев свободы собрались на совещание в Милане.

Сведения о ходе совещания, которое началось сразу после одиннадцати вечера, противоречивы и ненадежны. Достоверно известно лишь то, что решения, принятые от имени Комитета национального освобождения в течение ночи, - не вполне правомочны. В заседании принимали участие всего шесть или семь человек. Среди них Луиджи Лонго, убежденный коммунист, много сделавший для превращения партизанского движения в политическую силу, и Вальтер Аудизио - высокий тридцати шестилетний человек с бледным лицом, бывший бухгалтер. В свое время воевал добровольцем в Испании. Он именовал себя Джованбатиста ди Чезаре Маньоли, а чаще более просто - полковник Валерио.