К Енко - Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

Пуля прошла мимо сердца, и девушка медленно истекла кровью. Для всех, кто её знал, это самоубийство было необъяснимым. Накануне вечером Адольф отправился в очередное пропагандистское турне по Германии. На прощание Гели помахала ему с балкона. Мать должна была приехать к дочери только в понедельник, двадцатого. За ней следила партийная полиция - по личному распоряжению фюрера, безумно ревновавшего свою племянницу.

Фрау Винтер тут же сообщила о случившемся Рудольфу Гессу, который связался с Гитлером по телефону и сообщил, что с Гели произошел несчастный случай. Пока фюрер мчался на своем "мерседесе" из Нюрнберга в Мюнхен, Гесс отправился в его роскошную квартиру на Принцрегентенплац и успел осмотреть место происшествия ещё до прибытия полиции.

Через несколько часов он заявит Адольфу, что Гели покончила жизнь самоубийством, но своей жене, Герингу и Геббельсу скажет, что ничего подобного не было: "Войдя в комнату, - констатирует он, - я наклонился над её телом. На носу были подозрительные кровоподтеки, виднелись явные следы ударов на плечах, верхней части бедер и правой груди, которая обнажилась, наверное, потому, что порвалась бретелька ночной рубашки".

После смерти Гели Гитлер всем понравившимся ему женщинам станет твердить, что они похожи на Гели, а своим близким скажет о любви в действительности только к одной женщине, на которой мог бы жениться, своей племяннице.

Генриетта Хоффман и её муж Бальдур фон Ширах, хорошо знавшие Гели, находили её простой, приятной и "неотразимо обаятельной". Бальдур фон Ширах вспоминает в своих "Мемуарах" о том, как фюрер впервые представил её партии в ночь на Новый год, и о том впечатлении, которое она производила: "...в его голосе была смесь гордости и нежности, когда он её представил, как свою племянницу фройляйн Раубаль... Она называла его "дядя Альфи"... Это шокировало меня, не знаю, почему... Он оживленно болтал с ней, похлопывал по руке и едва нашел время произнести краткий спич. Точно в 11 часов он поднялся и ушел вместе с Гели, хотя праздник только начинался. У меня осталось впечатление, что Гели охотно осталась бы и дольше... Мы её полюбили... Присутствие Гели делало Гитлера спокойнее, расслабляло его. Со своими близкими друзьями он показывал ей свои штучки с черными галками. По его призыву птицы влетали через открытое окно, и он развлекался, глядя, как они ссорятся с его овчарками. У Гели было право подсмеиваться над "дядей Альфом" и поправлять его галстук. Ей не тебовалось казаться особенно умной или веселой. Она подавала себя такой, какой была, - свеженькой и простой".

Фюрера племянница покорила. Он терял голову. По-видимому, это становилось уже опасным. Адольф сам выбирал ей наряды и украшения, сопровождал во всех прогулках, пикниках, поездках за покупками. Ходил с ней в кинотеатры и оперу, подбирал круг общения и общество. Стал слепо ревнив, следил за Гели, регулировал её жизнь. Это не мешало Гели вступать в сексуальные отношения с охранниками, приставленными к ней Гитлером. В её присутствии он преображался, становился мягким, расслабленным, счастливым, "поступая, как 17-летний мальчишка".

Шофер Адольфа Гитлера, Эмиль Морис, с самого начала состоявший в службе безопасности НСДАП, которого фюрер прогонит от себя, заподозрив, что он имел интимную связь с Гели, высоко оценивает качества молодой женщины: "Она была настоящей принцессой... люди на улице оборачивались, чтобы посмотреть на нее, хотя в Мюнхене это не принято". Его наблюдения над Адольфом не оставляют сомнений в характере чувств диктатора к своей племяннице: "Гитлер любил выходить с ней. Ему нравилось показывать её повсюду... Он любил её, но странною любовью, которая не осмеливалась проявиться. Был слишком горд, чтобы признаться в какой-либо страсти".

Эмиль Морис рассказывает, что простым присутствием Гели удавалось "привести всех в наилучшее состояние духа". Для своего дяди она стала тем, чем когда-то Стефания, воплощением "совершенной юной женственности: прекрасной, свежей и неиспорченной, веселой, интеллигентной, такой же чистой и прямой, как её создал Бог..." Сам Гитлер в 1943 году скажет одной из своих секретарш: "Ева Браун очень мила, но в моей жизни одна Гели смогла внушить мне подлинную страсть. У меня никогда не возникла бы мысль жениться на Еве. Единственная женщина, с которой я мог бы связать свою жизнь, - это Гели". И за месяц до финальной катастрофы, в марте 1945-го он повторит: "Гели - это единственная женщина, которая сумела завоевать мое сердце и на которой я мог бы жениться".