Герай Фазли - Семизвездное небо

Мардан хитро заглянул ему в глаза.

- Дядя Айхан, меня одна вещь удивляет.

- Какая, сынок?

Будто имея в виду что-то очень важное, Мардан таинственно поинтересовался:

- Вы можете мне объяснить, как получается, что такой повидавший виды человек, умудренный, всезнающий... - Он нарочно сделал паузу.

Айхан тихонько спросил:

- О ком ты говоришь?

- О ком же я могу говорить? Конечно, о вас. Так вот, как получается, что такой человек совсем не умеет говорить неправду?

Увидев, что Айхан растерялся, Мардан принялся хохотать.

- Дядя Айхан, честное слово, я прав. Как только вы произносите самую маленькую неправду, все ваше существо протестует. Вот вы говорите, что вы сыты, а я знаю, что вы с утра ничего не ели.

- Ну, и что с того, сынок? - На этот раз Айхан ответил очень серьезно. - Я действительно с утра не ел, но я не голоден. Вернее, я не ощущаю голода, потому что мне много не требуется.

Мардану показалось, что он, не желая того, обидел Айхана.

- Я совсем не об этом, дядя Айхан, - виновато проговорил он. - Все знают, что вы - человек воздержанный...

- Погоди, погоди... - Айхан тоже, поняв, прервал его. - И я не об этом. Я говорю совершенно о другом. Я действительно не голоден. И знаешь почему? Потому что, когда ты ешь, я чувствую себя на твоем месте. Мне кажется, что и я ем вместе с тобой.

Мардан с глубокой благодарностью посмотрел на него, но слов для ответа не нашел.

- Но, сынок, пусть тебе не кажется, будто я сделал какое-то открытие. Эту прекрасную мудрость люди постигли давно, очень давно. А я только повторяю давным-давно сказанное ими.

- Нет, вы имели в виду что-то другое.

- Мне только хотелось напомнить, что теперь многие эту древнюю мудрость превратили в пустые слова. Между тем это не просто слова, это вполне, говоря ученым языком, материальная вещь, как вот этот кусок хлеба. То есть, если ты веришь этой мудрости, она вполне может насытить тебя, как вот этот кусок хлеба. Даже не знаю, удалось ли мне тебе все это объяснить?

- Я прекрасно вас понимаю, дядя Айхан, - отозвался Мардан, внимательно посмотрев ему в лицо, покрытое глубокими шрамами.

В пылу только что произнесенных слов, в сиянии красивых, смотревших на него со скрытой влюбленностью глаз эти черные рубцы на его лице выглядели словно раскаленные в печи железные прутья. В их ослепительном блеске так явственно проступало все существо Айхана. Человек, который в лагере военнопленных, в чужих краях, среди близких и далеких людей, только глядя на поедаемый другом кусок хлеба, мог быть сыт, был человеком необыкновенным, таких на своем веку Мардан еще не встречал. Внешне этот человек походил на обожженную головешку, а изнутри светился алым пламенем. Как можно было не верить его словам? И как не поверить в то, что самый большой памятник человеку - это его дела?

Ласковый голос Айхана отвлек Мардана:

- Как мама, Мардан, что-то давно я ее не видел.

- Мама на меня обиделась, - шутливо отозвался Мардан.

- Обиделась? Ты уже повзрослел, - наверное, поэтому.

- Я серьезно, дядя Айхан.

- Этого не может быть. За что же?

- Обиделась, что я оставляю ее, а сам еду учиться.

- Едешь учиться? А разве у тебя нет высшего образования?

- В Высшую партийную школу еду, на два года.

- Ах, вон оно что... Ну почему же доктор Салима должна на это обижаться?

- Эх, вы ее не знаете, дядя Айхан. - Голос его задрожал. - Если мы разлучаемся хотя бы на один день - она не заснет, если я скажу, что у меня чуть-чуть болит голова, она три дня не может в себя прийти.

- Она же мать!

- А разве, кроме нее, на свете нет других матерей?

- Ты у нее один-единственный, и за это обижаться на нее не следует.

- А я и не обижаюсь, я только немного жалуюсь на ее странности. Дядя Айхан, может быть, вы ей объясните... Все документы готовы... Ну, как, дядя Айхан, поговорите с моей мамой? Может быть, вас она послушает?

Айхан задумался. Такие серьезные вопросы не решают так поспешно. Конечно, хорошо, что Мардан едет учиться, очень хорошо, надо ему в этом деле помочь. Но как? Какое он имеет право учить уму-разуму такого видного человека, как доктор Салима? Разве можно ей сказать хоть слово по этому поводу?

В это время внизу, на дороге, ведущей к новому фруктовому саду, появилось несколько человек. Между председателем и Шахназ шел какой-то незнакомый человек. Видимо, это и был гость. Мардан пояснил:

- Это Раджабли. Художник Раджабли. Он приехал к нам по просьбе Шахназ-муэллимы.

"Раджабли? Так это и есть гость председателя?"