Алексей Константинович Толстой - Зачинается песня от древних затей. (Баллады, былины, притчи)

Сидят они так тихо,
И взоры в ткань ушли,
В груди ж поется лихо:
Ой ладо, лель-люли!

И вовсе им не шьется,
Хоть иглы изломай!
Так сильно сердце бьется
В веселый месяц май!

Когда ж берет из мочки
Княгиня волокно,
Украдкой обе дочки
Косятся на окно.

Но вот, забыв о пряже,
Княгиня молвит вдруг:
«Смотри, два гостя, княже,
Подъехали сам-друг!

С коней спрыгнули смело
У самого крыльца,
Узнать я не успела
Ни платья, ни лица!»

А князь смеется: «Знаю!
Пусть входят молодцы,
Не дальнего, чай, краю
Залетные птенцы!»

И вот их входит двое,
В лохмотьях и тряпьях,
С пеньковой бородою,
В пеньковых волосах;

Вошедши, на икону
Крестятся в красный кут,
А после по поклону
Хозяевам кладут.

Князь просит их садиться,
Он хитрость их проник,
Заране веселится
Обману их старик.

Но он обычай знает
И речь заводит сам:
«Отколе, – вопрошает, —
Пожаловали к нам?»

«Мы, княже-господине,
Мы с моря рыбаки,
Сейчас завязли в тине
Среди Днепра-реки!

Двух рыбок златоперых
Хотели мы поймать,
Да спрятались в кокорах,
Пришлося подождать!»

Но князь на это: «Братья,
Неправда, ей-же-ей!
Не мокры ваши платья,
И с вами нет сетей!

Днепра ж светлы стремнины,
Чиста его вода,
Не видано в нем тины
От веку никогда!»

На это гости: «Княже,
Коль мы не рыбаки,
Пожалуй, скажем глаже:
Мы брыньские стрелки!

Стреляем зверь да птицы
По дебрям по лесным,
А ноне две куницы
Пушистые следим;

Трущобой шли да дромом,
Досель удачи нет,
Но нас к твоим хоромам
Двойной приводит след!»

А князь на это: «Что вы!
Трущобой вы не шли,
Лохмотья ваши новы
И даже не в пыли!

Куниц же бьют зимою,
А ноне месяц май,
За зверью за иною
Пришли ко мне вы, чай!»

«Ну, княже, – молвят гости, —
Тебя не обмануть!
Так скажем уж попрости,
Кто мы такие суть:

Мы бедные калики,
Мы старцы-гусляры,
Но петь не горемыки,
Где только есть пиры!

Мы скрозь от Новаграда
Сюда с припевом шли:
Ой ладо, диди-ладо!
Ой ладо, лель-люли!

И если бы две свадьбы
Затеял ты сыграть,
Мы стали распевать бы
Да струны разбирать!»

«Вот это, – князь ответил, —
Другой выходит стих,
Но гуслей не заметил
При вас я никаких;

А что с припевом шли вы
Сквозь целый русский край,
Оно теперь не диво,
В веселый месяц май!

Теперь в ветвях березы
Поют и соловьи,
В лугах поют стрекозы,
В полях поют ручьи,

И много, в небе рея,
Поет пернатых стай —
Всех месяцев звончее
Веселый месяц май!

Но строй гуслярный, други,
Навряд ли вам знаком:
Вы носите кольчуги,
Вы рубитесь мечом!

В мешке не спрятать шила,
Вас выдал речи звук:
Пленкович ты Чурило,
А ты Степаныч Дюк!»

Тут с них лохмотья спали
И, светлы как заря,
Два славные предстали
Пред ним богатыря;

Их бороды упали,
Смеются их уста,
Подобная едва ли
Встречалась красота;

Их кровь от сил избытка
Играет горячо,
Корсунская накидка
Надета на плечо;

Коты из аксамита
С камением цветным,
А бёрца вкрест обвиты
Обором золотным;

Орлиным мечут оком
Не взоры, но лучи;
На поясе широком
Крыжатые мечи.

С притворным со смущеньем
Глядят на них княжны,
Как будто превращеньем
И впрямь удивлены;

И взоры тотчас тихо
Склонили до земли,
А сердце скачет лихо:
Ой ладо, лель-люли!

Княгиня ж молвит: «Знала
Я это наперед,
Недаром куковала
Кукушка у ворот,