Евгений Петров - Светлая личность

– Да ей-богу, я слепну. Уже три дня, как у меня в глазах плавают разноцветные мушки.

– Ладно. Дайте пульс, – на всякий случай сказал Пташников. – Что ж, пульс нормальный, хорошего наполнения. Ничего вы не слепнете. Пойдите лучше к Доброгласову и спросите, кого посадить на место Филюрина, а то люди ждут.

В это самое время невидимый регистратор, прозрачная сущность которого дрожала от страха, подымался по чугунной лестнице Пищ-Ка-Ха.

«Что скажет Каин Александрович?» – тоскливо думал невидимый.

Приход невидимого на службу вызвал в отделе благоустройства необыкновенный переполох. Первое время ничего нельзя было разобрать. В общем шуме выделялся полнозвучный голос Каина Александровича и дрожащий тенорок Филюрина.

– Этого не может быть! – кричал Доброгласов.

– Ей-богу! – защищался Филюрин. – Спросите Бабского! Служащие бегали из комнаты в комнату с раскрасневшимися лицами и на все расспросы посетителей отвечали:

– Ну, чего вы лезете? Разве вы не видите, что делается? Приходите завтра.

Все приостановилось. Справок не давали, касса не работала, и в задней комнате потухал брошенный курьерами кипятильник «Титан». Было не до чаю.

– Это бюрократизм! – кричали ничего не понимавшие клиенты отдела благоустройства.

Впрочем, никто ничего не понимал.

У кабинета Доброгласова плотной кучей столпились служащие. В арьергарде топтался боязливый Иоаннопольский, беспрерывно шепча:

– Что? Что он сказал? Это Филюрин сказал? А Каин? Что Каин ответил? С ума можно сойти. Что? Абсолютно не видно? Стул перевернул? А что Каин ему? Подумать только! Этого нигде в мире нету!

– Ну, нету! В Америке, наверно, есть и не такие!

– Как вам не стыдно это говорить. При чем тут Америка!

– Не мешайте! – шептал Евсей Львович. – Тише! Что он сказал? А Каин? Вы знаете, Каин не прав. Нельзя же так кричать на невинного человека. Впрочем, при его вспыльчивом характере…

В это время Каин Александрович наседал на растерявшегося невидимого.

– В конце концов это не дело администрации, а дело месткома. Робкий голос Филюрина стлался по самому полу. Может быть, он стоял на коленях.

– Я только об одном прошу – чтобы мое дело разобрали!

– Можно разбирать только дело живого человека. А вы где?

– Я здесь.

– Это бездоказательно! Я вас не вижу. Следовательно, к работе я вас допустить не могу. Обратитесь в страхкассу.

– Но ведь я же здоровый человек.

– Тем более. Воленс-неволенс, а я вас уволенс. Сотрудники переглянулись.

– Самодур, – прошептал Иоаннопольский. – Без согласования с месткомом!

– Да, да, Филюрин, – продолжал Каин Александрович, – хватит с меня управделами ПУМа. Еще и невидимого держать. Берите бюллетень и идите. Идите, идите! Вы же видите, что я занят!

– Меня убили! – закричал невидимый. – У меня украли тело!

– Раз вас убили, страхкасса обязана выдать вам на погребение!

– Какое может быть погребение живого человека!

– Это парадокс, товарищ, – ответил Каин Александрович. – В отделе благоустройства не место заниматься парадоксами, а место заниматься текущей работой. Как решит РКК, так и будет. Вы ушли?

Ответа не было. Испугавшись слова «парадокс», Филюрин покинул кабинет и очутился среди сотрудников.

Сотрудники сначала рассыпались в стороны, крича изо всей силы: «Где вы, где вы?»

– Здесь, у арифмометра. Вот я поднял пресс-папье, а Каин говорит, что я не существую. Я в состоянии работать.

После пугливых расспросов и столь же пугливых ответов невидимого, служащие уяснили, что Филюрин в еде не нуждается, холода не испытывает, хотя и исчез, будучи голым, что тело свое ощущает, но, как видно, его все-таки нет, и чем он только что поднял пресс-папье, он и сам не знает.

– Прямо анекдот! – повторял невидимый.

Но событие было настолько поразительным, что общей темы для разговора не нашлось. Стало скучновато.

– Ну, что новенького в отделе? – спросил Прозрачный, хотя за последний год единственной новостью было его собственное исчезновение.

– Ничего, – ответил Иоаннопольский, – говорят, новая тарифная сетка будет.

– Три года говорят, – послышался из-за арифмометра безнадежный ответ невидимого.

– Да.

– Вы знаете, меня еще и обокрали! Ей-богу! Все чисто украли.

– А вы заявили в милицию?

– Да зачем заявлять? Ведь мне-то уже не нужно! – с горечью произнес голос регистратора.

– Это вы напрасно, Егор Карлович. Если все так будут относиться, то такой бандитизм разовьется!