Аркадий Гайдар: Бандитское гнездо

- Красными, вот что тут недавно проходили, чтобы они сказились.

- Ну, - говорит он, - заходи вон в ту клуню, я тебе какие-нибудь шмоты вынесу. Надо же помочь своему человеку...

Сижу я в клуне, дожидаюсь. Входит опять старик и сует мне какую-то одежду. Одел я порты из дерюжины, глянул на рубаху и обмер: "Мать честная, богородица лесная, да это же моя гимнастерка!" Тот же рукав разорван, на подоле дыра - махоркой прожег, и чернильным карандашом на вороте метка обозначена. "И как, - думаю, - она сюда попала?" Хорошего ожидать от всего этого не приходится.

Хозяин в избу зовет. Иду за ним. Поставила бабка крынку молока, шматок сала отрезала и хлеба ковригу:

- Ешь!

Я ем, а сам вижу, что на окошке три винтовочных патрона валяются. В том, что валяются, конечно, ничего удивительного - в те годы земля этим добром густо пересыпана была, и ребятишки ими вместо бабок играли, и бабы из них подвески делали, и мужики по хозяйству приспособляли, а оттого у меня сердце забилось, что винтовка у меня рядом в кустах запрятана, а патронов к ней нет.

Взял я да и незаметно сунул все три штуки в карман.

- Ложись спать, - говорит хозяин. - Утром дальше пойдешь. Сын Опанас придет, он тебя утром на дорогу выведет.

Положили меня в сени, на солому, и обращаю я внимание на тот факт, что дверь изнутри на висячий замок заперли, так что не пойму я, то ли я в гостях, то ли в ловушке.

Лежу... Час проходит, а не спится мне. Потом слышу в окошке стук. Вышел тихонько хозяин, отпер дверь, и прошли мимо меня в избу теперь уже двое.

Не стерпел я - подошел к двери и слушаю...

Старик говорит:

- Слушай, сынку! Объявился у нас в кустах человек, сидит и чего-то выглядывает. Говорит, что красные его раздели, - я заманил его в хату. Хай, думаю, поспит у нас до твоего прихода.

И отвечает ему вдруг знакомым басом этот отъявленный махновец Опанас:

- А врет же он, гадюка! Это не иначе, как тот, чью одежду я сегодня забрал. И напрасно я его сразу не кончил, чтобы он не высиживал... Где он у тебя? В сенях?.. Оружия у него нету?

Как услыхал я эти слова да шаги в мою сторону - так сразу по лестнице на чердак...

Те шум учуяли; один, значит, отпирать бросился и другой с ним. А сам старик лестницу с дубиной караулит.

Я прямо с чердака махнул на землю. Как грохнет возле меня выстрел мимо. Бросился я к кустам - за винтовкой... Никак не могу впопыхах найти сразу, а за мною бегут, с трех сторон окружают. Нащупал приклад, заложил патроны.

- Сюда! - кричит возле меня махновец. - Да не бойтесь, у него ничего нет.

Только он ко мне просунулся - так на землю и грохнулся. А второй, думая, что это махновец стрелял, подбегает тоже и спрашивает:

- Ну что, кончил?

- Кончаю, - говорю ему, и так же в упор.

Подобрал патроны - и в хату. А папаша стоит и результатов дожидает. Однако увидел меня при луне, закричал да ходу... Зашел я тогда в горницу. Вижу, моя шинелька висит и ботинки.

"Вашего, - думаю я, - мне не надо, а свое я дочиста заберу".

Вышел; вдруг блеснул огонь из-за кустов, и несколько дробин мне под кожу въехали.

"А, - думаю, - вот как?" Схватил с подоконника серняка, чиркнул - и в крышу... Взметнулось пламя, как птица, на волю выпущенная.

А я бросился бежать. Долго бежал. А потом остановился дух перевести.

Смотрю, а зарево все ярче и ярче. Потом грохот начался, точно перестрелка в бою... Это рвались от огня запрятанные в доме патроны...

Махнул я рукой и подумал:

"Пропади ты, пропадом, бандитское гнездо!" Повернулся и пошел дальше в опасный путь, на дорогу выбиваться, своих разыскивать.

1927