Аркадий Гайдар - На графских развалинах

- И для всего по отдельной?

- Для всего. Они не могут так жить, чтобы, например, комната и кухня. Мне батька говорил, что у них для рыб и то отдельная комната была. Напускают в этакий огромный чан рыб, а потом сидят и удочками ловят.

- Эх, ты! И больших вылавливают?

- Каких напускают, таких и вылавливают, хоть по пуду.

Валька сладостно зажмурился, представляя себе вытаскиваемого пудового карася, потом спросил:

- А видел ты когда-нибудь, Яшка, живых графов?

- Нет, - сознался Яшка. - Мне всего три года было, как их всех начисто извели. А на карточке видел. У батьки есть. На ней пальма - дерево такое, а возле нее графенок стоит, так постарше меня, и в погонах, как белые, кадетом называется. А хлюпкий такой. Ежели такому кто дал бы по загривку, то и в штаны навалил бы.

- А кто бы дал?

- Да ну хоть я.

- Ты... - Тут Валька с уважением посмотрел на Яшку. - Ты вон какой здоровый. А если я дал бы, тогда навалил бы?

- Ты... - Яшка, в свою очередь, окинул взглядом щуплую фигурку своего товарища, подумал и ответил: - Все равно навалил бы. Батька говорит, что никогда графам насупротив простого народа не устоять.

- А какой на пальме фрукт растет? Вкусный?

- Не ел. Должно быть, уж вкусный, ежели уж на пальме. Это ведь тебе не яблоня, она тыщу рублей стоит.

Валька зажмурился, облизывая губы:

- Вот бы укусить, Яшка! Хоть мале-енечко... а то этак всю жизнь проживешь и не укусишь ни разу.

- Я укушу. Я вырасту, в комсомольцы запишусь, а оттуда в матросы. А матросы по разным странам ездят и всё видят, и всякие с ними приключения бывают. Ты любишь, Валька, приключения?

- Люблю. Только чтобы живым оставаться, а то бывают приключения, от которых и помереть можно.

- А я всякие люблю. Я страсть как героев люблю! Вон безрукий Панфил-буденновец орден имеет. Как станет про прошлое рассказывать, аж дух захватывает.

- А как, Яшка, героем сделаться?

- Панфил говорит, что для этого нужно гнать нещадно белых и не отступаться перед ними.

- А ежели красных гнать?

- А ежели красных, так, значит, ты сам белый, и я вот тебя как тресну по котелку, тогда не будешь трепаться.

Валька испуганно замигал глазами:

- Так я же нарочно. Разве же я за белых? Спроси хоть у Мишки-пионера.

- Мне в школьном отряде не больно понравилось, - сказал немного погодя Яшка. - Вот в других отрядах хоть на лето в лагеря уходят, в лес. А в школьном девчонок больше. И всё стихи там учат, про школу да про ученье. Я походил, походил да и перестал. Какие же могут быть летом стихи! Летом рыбу ловить надо, или змея пускать, или гулять подальше.

- А меня в школьный отряд вовсе не приняли. Сережка Кучников нажаловался на меня, будто бы я у Семенихи груши пообтряс. Ябеда такой выискался, а сам когда в прошлом году нечаянно у Гавриловых снежком окно разбил, то и не сознался, а на Шурку подумали, - его мать и выдрала. Тоже этак разве хорошо делать?

- Ничего! Вот к зиме лесопилка опять заработает, в тамошний отряд и запишемся. Там веселые ребята. Там ежели и подерутся иногда, то ничего. Ну подрались - помирились. Разве без этого мальчишкам можно? А в школьном отряде - чуть что - сразу обсу-ужда-ают!

Яшка сердито плюнул и поднялся:

- Идти надо. Ты посиди еще, а я наверх - Волку за водой сбегаю.

Вернулся Яшка минут через десять. Лицо его было озабоченно.

- Гляди-ка, - сказал он, протягивая ладонь.

- Ну, чего глядеть-то? Окурок...

- А как он в верхнюю комнату попал?

- Так, может, это давнишний, - неуверенно предположил Валька. - Может, это еще от старого режима остался.

- Ну нет, не от старого. Вон на нем написано "2-я госфабрика".

- Тогда, значит, это Степкины ребята поверху уже шныряли. Я знаю, у них Сережка Смирнов тайком курит.

- Конечно, они, - согласился Яшка. Но тут он посмотрел на окурок, по которому золотом было вытиснено "Высший сорт", покачал головою и сказал: - А только с чего бы это Сережка Смирнов закурил вдруг такие дорогие папиросы?

Мальчуганы посмотрели, недоумевая, друг на друга. Потом крепко привязали Волка, наказали ему молчать, И, быстро выбравшись, побежали домой.

VII

Дергач затянулся дымом цигарки, свернутой из махорки, принесенной Яшкой, и, тыкая пальцем на Вальку, спросил:

- Так это он тебе набрехал, что я козла съел? Скажет тоже! Козел-то еще и сейчас в овраге лежит - ногу он себе сломал. Я ему еще клок травы сунул, чтобы не издох с голоду.

- Дергач, - спросил после некоторого колебания Яшка, - а где ты живешь?

Дергач усмехнулся:

- Сам при себе живу. Где на ночь приткнусь, там наутро и проснусь.