Аркадий Гайдар - Военная тайна

- Баранкин, - спросила Натка, положив руку на его крепкое плечо, - у тебя мать есть?

- Есть. Александрой зовут, - охотно и обрадованно ответил Баранкин. Александра Тимофеевна. Она у нас в колхозе скотницей. Всю эту весну пролежала. Теперь ничего... поздоровела. Бык ее в грудь боднул. У нас хороший бык, породистый. В Моршанске прошлую зиму колхоз за шестьсот рублей купил... Иду, иду! - крикнул Баранкин, оборачиваясь на чей-то далекий хриплый окрик. - Это Гейка зовет, - объяснил он. - Мы с ним дружки.

...Когда Натка спускалась к площадке, солнце уже скрывалось за морем. Бесшумно заскользили серые вечерние стрижи. Задымили сторожевые костры на виноградниках. Зажглись зеленые огни створного маяка. Ночь надвигалась быстро, но игра была в самом разгаре.

"Хорошие свечки дает Картузик", - подумала Натка, глядя на то, как тугой мяч гулко взвился к небу, повис на мгновение над острыми вершинами старых кипарисов и по той же прямой плавно рванулся к земле. Натка подпрыгнула, пробуя, крепко ли затянуты сандалии, поправила косынку и, уже не спуская глаз с мяча, подбежала к сетке и стала на пустое место, слева от Картузика.

- Пасовать, - вполголоса строго сказал ей Картузик.

- Есть пасовать, - также вполголоса ответила она и сильным ударом послала мяч далеко за сетку.

- Пасовать, - повторил Картузик. - Спокойней, Натка.

Но вот он, крученый, хитрый мяч, метнулся сразу на третью линию. Отбитый косым ударом, мяч взвился прямо над головой отпрыгнувшего Картузика.

- Дай! - вскрикнула Натка Картузику.

- Возьми! - ответил Картузик.

- Режь! - вскрикнула Натка, подавая ему невысокую свечку.

- Есть! - ответил он и с яростью ударил по мячу вниз.

- Один - ноль, - объявил судья и, засвистев, предупредил: - Шегалова и Картузик, не переговариваться, а то запишу штрафное очко.

Натка рассмеялась. Невозмутимый Картузик улыбнулся, и они хитро и понимающе переглянулись.

- Шегалова, - крикнул ей кто-то из ребят, - тебя Алеша Николаев зачем-то ищет!

- Еще что! - отмахнулась Натка. - Что ему ночью надо? Там Нина осталась.

Темнота сгущалась. На счете "один - ноль" догорела заря. На "восемь пять" зажглись звезды. А когда судья объявил сэт-бол, то из-за гор вылезла такая ослепительно яркая луна, что хоть опять начинай всю игру сначала.

- Сэт-бол! - крикнул судья, и почти тотчас же черный мяч взвился высоко над серединой сетки.

"Дай!" - глазами попросила Натка у Картузика.

"Возьми!" - ответил он молчаливым кивком головы.

"Режь!" - зажмуривая глаза, вздрогнула Натка и еще втемную услышала глухой удар и звонкий свисток судьи.

- Шегалова и Картузик, не переговариваться! - добродушно сказал судья. Но уже не в виде замечания, а как бы предупреждая.

Возвращаясь домой, Натка встретила Гейку; он волок за собой под гору целую кипу гремящих и подпрыгивающих жердей. Узнав Натку, он остановился.

- Федор Михайлович спрашивал, - угрюмо сообщил он Натке. - Меня посылал искать, да я не нашел. Не знаю, зачем-то шибко ему понадобились.

"Что-нибудь случилось?" - с тревогой подумала Натка и круто свернула с дороги влево. Маленькие камешки с шорохом посыпались из-под ее ног. Быстро перепрыгивая от куста к кусту, по ступенчатой тропинке она спустилась на лужайку.

Все было тихо и спокойно. Она постояла, раздумывая, стоит ли идти в штаб лагеря или нет, и, решив, что все равно уже поздно и все спят, она тихонько прошла в коридор.

Прежде чем зайти к дежурной и узнать, в чем дело, она зашла к себе, чтобы вытряхнуть из сандалий набившиеся туда острые камешки. Не зажигая огня, она села на кровать. Одна из пряжек что-то не расстегивалась, и Натка потянулась к выключателю. Но вдруг она вздрогнула и притихла: ей показалось, что в комнате она не одна.

Не решаясь пошевельнуться, Натка прислушалась и теперь, уже ясно расслышав чье-то дыхание, поняла, что в комнате кто-то спрятан. Она тихонько повернула выключатель.

Вспыхнул свет.

Она увидала, что у противоположной стены стоит небольшая железная кровать, а в ней крепко и спокойно спит все тот же и знакомый и незнакомый ей мальчуган. Все тот же белокурый и темноглазый Алька.

Все это было очень неожиданно, а главное - совсем непонятно.

Свет ударил спящему Альке в лицо, и он заворочался. Натка сдернула синий платок и накинула его поверх абажура.

Зашуршала дверь, и в комнату просунулось сонное лицо дежурной сестры.

- Ольга Тимофеевна, - полушепотом спросила Натка, - кто это? Почему это?

- Это Алька, - равнодушно ответила дежурная. - Тебя весь вечер искали, искали. Тебе на столе записка.