Павел Мельников-Печерский - Гриша

— Смирение и послушание… Слышишь ли? — послушание!

— Готов, отче, тебе и всем в правой вере сущим оказать всякое послушание…

— Не простое то послушание, но совершенное отсечение своей воли, совершенная смерть всякаго помысла, всякаго пожелания… Ты должен будешь делать только то, что велят, своей же воли отнюдь не иметь… Можешь ли принять на себя столь тяжкое иго?

— Могу, отче!

— Иго неудобоносимо, друг… Тяжеле того подвига нет на земле и никогда не бывало… Воистину ли можешь снести его?.. Ведь ты должен будешь творить всякую волю наставника, отнюдь не рассуждая, но паче веруя, что всякое его веленье — есть дар совершен, свыше сходяй… Чтоб ни повелел он тебе — все твори… И хотя б твоему непросвещенному уму и показалось его веление соблазном, хотя б дух гордыни, гнездящийся в сердце, и сказал тебе, что повеленное — греховно и богопротивно, — не внемли глаголу лестну — твори повеление… Твори без думы, без рассуждения, но только помни, что буее божие — премудрость есть человеком.

— Как же это, отче? — слегка поколебавшись, спросил Гриша. — А ежель, примером сказать, — повелят молоко в пост хлебать?

— Хлебай без рассужденья… Мало того — велят человека убить — твори волю пославшаго…

— Еретика!.. готов!.. Не оскверню рук, паче же омыю их окаянною кровию!.. Как пророк Илия вааловых жрецов — перепластаю еретиков, сколько велишь!

— Не одного еретика, врага божия… Велел бы я тебе: послушания ради — самому в срубе сгореть, гладом смерть приять, засыпать себя рудожелтыми песками, в пучину морскую кинуться: твори волю мою… И если хоть един помысл греховного сомнения, хоть одна мысль сожаления внидет в душу твою — всуе трудился — уготован ты антихристу и аггелом его…

Вздрогнул Гриша.

— Можешь ли ходить путем верных? Хощеши ли да имя твое вписано будет в книгу животную?

— О, хочу, хочу!

— Пляши и пой песню бесовскую! — прищуря глаза и зорко глядя на Гришу, сказал Ардалион.

Ровно варом обдало Гришу. Отпрянул от старца на другой конец кельи, ужасом покрылось лицо его. Подняв руку с крестным знамением, задыхаясь от внутреннего волнения читает он:

— Заклинаю тебя страшным именем господа бога живаго — отыди в место пусто, в место безводно…

— О, маловер! — с укором, качая головой, сказал Ардалион. — О, несмысленный Галат!.. Где ж твое послушание?.. Где ж отсечение воли?.. Где отриновение помыслов гордыни?.. Нет, друже, неудобоносимо для тебя иго… Не можешь подъяти его праздным и раздвоенным умом твоим… Сего малого испытания не мог снести — внял глаголу духа лестна и лукава… Всуе трудился!.. Нет тебе части в светлом сонме избранных!.. Влачи жизнь в сетях антихриста!.. Погибай погибелью вечною, буди там, идеже смола кипящая, огнь неугасимый, червь неусыпающий… Говорил я, что ты должен творить всякую волю наставника, не смущатися духом, паче же веровать, что буее божие — премудрость есть человеком?.. Поди от меня!.. Что мне и тебе? Кое общение свету ко тьме?.. Маловер несмысленный!.. Не видать тебе гор Кирилловых…

— Чего?

— Гор Кирилловых, что у Малого Китежа. [3] Городец на Волге — Нижегородской губернии, Балахонского уезда. Стоят оне над Волгой-рекой, рядом с горой Оползень… Когда по Волге плывет сплавная расшива мимо тех чудных гор Кирилловых, и на той расшиве все люди благочестивые, — Кирилловы горы расступаются, как врата великия растворяются, и выходят оттуда старцы лепообразные, един по единому… Процвели те старцы в пустыни невидимой, яко крини сельные и яко финики, яко кипарисы и древа не стареющия; просияли те старцы, яко камение драгое, яко многоценные бисеры, яко звезды небесныя… Выходят старцы лепообразные, в пояс судоходцам поклоняются, просят свезти их поклон, заочное целованье братьям Жигулевских гор… И когда расшива проходит мимо тех Жигулевских гор, должны судоходцы исполнить приказ старцев гор Кирилловых, должны крикнуть громким голосом: "Ох, вы, гой еси, старцы жигулевские!.. Привезен вам поклон от горы Кирилловой: кирилловы старцы с вами прощаются, прощаются они, благословляются"… Расступаются тогда высокия горы Жигулевския, растворяются врата великия, белым алебастром об ину пору забранныя, и выходят на берег старцы лепообразные, един по единому… И, подняв паруса белые, вольной птицей полетит расшива на Низовье… Не насвистывай ветра, бурлак, лежа на брюхе — без свиста паруса легкие наедятся ветра могучаго — понесут расшиву куда надобно… А забудь судоходцы исполнить завет горы Кирилловой — восстанет буря великая, разверзутся хляби водныя и поглотят расшиву с судоходцами… Таковы блаженные старцы горы Кирилловой, таковы лепообразные старцы Жигулевских гор.