Эльчин Гасанов - Палачи и жертвы

Через минуты две Алан оказался в отдельной комнате с Таней. Он был сильно пьян, ему казалось, что он находится в своем родном Ставангере. Таня была похожа на одну из его норвежских девиц. Хрупкая, как фарфор. Комната была большая, с огромной кроватью и трюмо. Это была Танина комната. На подоконнике играл магнитофон, пела Аллегрова. Алан смотрел на Таню одним глазом, второй глаз у него закрылся от хмели. Он шатаясь подошел к Тане, привлек ее к себе и начал целовать в шею. От нее пахло французскими духами. Он возбудился еще больше, Таня не сопротивлялась. Через минуту они уже лежали в постели и с комнаты в гостиную доносились Танины стоны:

- О Боже, Алан, ты что делаешь, ну что ты делаешь, а...

Было ясно, что Алан неплохо справляется со своей обязательной программой. Через час он вышел оттуда еще больше пьяный, будто он там не сексом занимался, а пил. Таня осталась там отдыхать, он ей понравился. Да и вообще она стеснялась пока выходить к людям.

Дома, в освещенной от солнца комнате (и птички пели на улице), была только Маргарита Петровна. Виталий Палыч уже ушел по делам, не стал мешать молодым, все прекрасно понимая, а Валерки и вовсе не было дома. Так что матушка Тани осталась одна ухаживать за норвежским гостем и будущим зятем. Она улыбнулась Алану, когда он шатаясь вышел из комнаты ее дочери, налила ему крепкий чай. Алан справился о ее муже, о Виталии, и узнав, что его нет дома, уже внимательно посмотрел на Маргариту Петровну, на будущую свою русскую тещу. Теща была в ударе. Ей не было и 50-ти лет, где-то 47, 48, но она строго ухаживала за собой, особенно за лицом, начиная с ног. Систематически стриглась, красилась, наводила марафет. Короче говоря, теперь и она понравилась Алану. Он выпив чаю, взглянул на ее пышный бюст и белые руки, приблизился к ней, и притянул ее за талию к себе.

- О, Алан, вы что, Таня увидит, тише.

Она слабо сопротивлялась, но Алан понял, что этот бастион он сейчас возьмет, ибо у него опять появилось желание. Его член встал трубой и уперся о ее живот. Она это почувствовала и покраснела.

- О Марго, я фас любить, ошен любить.

Она еще больше покраснела, и тихо, очень медленно повела его к себе в спальню. Обычно так за уздечку ведут лошадь. Телом она оказалась лучше, чем можно было думать. А самое главное, когда она легла в кровать и задрала юбку наверх, на ней не было трусиков. Приятно изумленному Алану Маргарита Петровна лишь сказала:

- Счастливые трусов не носят.

Теперь уже со спальни Маргариты Петровны доносились звуки.

- О, Аланчик, тише, успокойся, о,...я сама, сама.

- О Марго, я любить тебя, любить...

- Тише, Аланчик, а,...ты что,...ай,...

Минут через 30 Алан вышел оттуда весь потресканный. Его в гостиной комнате ждал Виталий Палыч, который уже успел приехать домой. Он улыбнулся и встретил его чуть ли не с приветственными возгласами, предложил выпить, и Алан, естественно, не отказался. Он принял на грудь еще 100 граммов, посмотрел на хозяина квартиры и подумал: ''может и его изнасиловать''. А хозяин смущенно улыбался ему, и клал в тарелку салат и картошки. Алан взгрустнул. Цели и мотивации уже нет, все достигнуто, все сделано, никакого стимула. Вдруг на пальце Виталия Палыча он увидел красивый перстень. Одинокий бриллиантовый камень блестел на золотой оправе.

- Потарить мне это кольцо, мей би? Мне она нушна. Мей би?

Виталий Палыч ничуть не смутившись, снял с пальца кольцо и уверенно, по отечески надел его на безымянный палец Алана.

- Аланчик, родной, не спрашивай ничего, бери все что хочешь. Ты же человек, ты не просился в жизнь, ты родился не по своей воле, ты пришел в жизнь даром, ну вот и живи без всяких условностей. Возьми от жизни все! Но на всякий случай запомни, где брал. Ты же не раб, ты европеец, и тем более ты - мой зять. Обручального кольца уже не надо, считай, что это твое обручальное кольцо. Понимаешь?

Алан любовался кольцом, надетым на свой средний палец, облокотившись об стол, скоро начал собираться уходить.

- Фсе, окей.

- Ну вот и хорошо. Так, а теперь когда нам тебя ждать? Может заехать к тебе в посольство? Ты говори, что нам теперь делить, теперь уже все общее. Говори, не стесняйся, будь даже наглым, наглость это счастье. А то в жизни все пройдет мимо. В основном ноги (он пальцами изобразил ноги), они шагают, ходят, идут, бегут, и главное все мимо. Будь наглым.

- Посфонить в посольство, сафтра.

- Ну вот и условились (кивая головой). Пойдем, я тебя отвезу.

- No, dont must!

- Ну и ладненько. Ну пока, до завтра.