Дмитрий Григорович - Скучные люди

Существуют еще болтуны безмозглые или с осечкою ; это те, которые суются говорить о чем угодно, но никогда не досказывают своей мысли, даже фразы: "– Позвольте, позвольте... оно конечно... но... Позвольте: я не могу объяснить вам теперь в чем дело, не могу... но первый раз, как мы встретимся с N*, я непременно заведу речь об этом предмете, – и вы увидите, увидите!!..." или: "О, нет, это совсем не то; позвольте вам сказать: совсем не то; вы несправедливы, потому что... Ах Боже мой, что же я хотел сказать?... Позвольте... сейчас.... Да!... Нет, впрочем... не то... фу, черт возьми, как это неприятно!... Вот, вот!... Нет, опять не то... что же такое сделалось со мною?..." Или: "Послушайте! начинает он с горячим убеждением: – послушайте; наш век имеет то преимущество перед другими, что... гм! гм!... что при существующем развитии умов... гм! гм!... (легкая осечка), можно надеяться... следует даже непременно надеяться... (жар убеждения заметно охлаждается)... что... если взять в соображение... гм! гм!.. если взять в пример..." (молчание). Пружина, вращавшая колесо, лопнула и колесо остановилось.

Пора впрочем и нам остановиться.

Унылый человек уже сам по себе не может быть веселым. Он может представлять соединение всех возможных добродетелей, может быть очень умным, ученым и образованным, но даже и в таком случае, не лучше ли ему сидеть дома, одному, или в своем семействе или в тесном кругу знакомых? Стоит только человеку с унынием пуститься в свет, зажить общественною жизнию, – он, не смотря на весь свой ум и добродетели, легко превращается в "скучного".

Унылые люди бывают здоровые и больные . Первые меньше скучны. Они, по большей части, занимают в обществе роль пассивную: придут, сядут, молчат, пыжутся, вперяют на все и на всех грустный взгляд и вздыхают более или менее выразительно. Вторые решительно невыносимы!

Встречаясь с человеком посторонним, какое вам дело, скажите на милость, что у него болит печень, расстроены нервы, колет под ложечкой или худо варит желудок? В праве ли он изливать на вас свою желчь, надоедать вам рассказами о своих недугах или выказывать перед вами раздражительность? Часто в оправдание такого человека, вам скажут: "– Он мизантроп, меланхолик или желчный..." Но опять таки, позвольте вас спросить, какое мне дело до всего этого? Сиди он дома, когда так, дома сиди или ступай в больницу...

Нет возможности сортировать унылых сообразно с состоянием их здоровья или по степеням и характерам их болезней; мы никогда бы не кончили. Будем брать наобум целыми классами и ограничимся общими чертами.

Для начала возьмем хоть: самолюбивых и раздражительных .

Из первого отдела выставим вперед любой субъект. Вы видите: он молод, холост, свеж, имеет состояние и даже не дурен собою; чего еще надо? "Он должен быть совершенно счастлив!" говорите вы. Ничуть не бывало; вам только так кажется. Вступите с ним в разговор. Вы убедитесь, что это существо истинно достойное состраданья: весь он, с головы до ног, представляет одну сплошную рану самолюбия; самолюбие проникло даже в мозг костей его и изъело; самые кости; с какой стороны ни прикоснитесь, его корчит, ему больно и он страдает.

Вы не прочли последнего его фельетона, последней статейки или библиографического замечания, он страдает; прочли, но не говорите о них, страдает; хвалите, – он устремляет на вас подозрительно испытующий взгляд, видит косвенный намек, иронию в самом искреннем суждении, и снова страдает. Вы печатаете о нем статью, сравниваете его с Пушкиным, Лермонтовым, Кольцовым; он сухо благодарит вас; "что с ним?" думаете вы. В списке великих имен, с которыми сравнивали вы его, забыли вы Грибоедова; он недоволен таким пропуском, и страдает.

Имя его помещается в начале объявления, это кажется ему слишком уж резким, слишком заметным, – страдает. Помещается имя его в средине, недовольно заметно, – страдает. Поместите имя его неумышленно в конце: явный знак пренебрежения к личности и неуважения к таланту, – страдает! Статуэтки его собратьев рисуются на окнах магазинов; его статуэтки не имеется, – Боже, как страдает!

Но в этих корчах раздраженного самолюбия, есть еще смысл по крайней мере; человек этот хоть что-нибудь да сделал; может казаться ему, следовательно, что труд его не оценен по достоинству, что на него мало обращено внимания, и он страдает основывая все-таки на чем-нибудь свои страдания.

Но как назвать людей, которые ровно ничего не сделали, – не написали даже фельетона, и между тем представляют точно так же одну сплошную рану самолюбия?