Петр Боборыкин: Василий Тёркин

- Слушаю! - с смешливой кротостью выговорил Аршаулов. - Досадно, ужасно досадно, что не удастся расписаться в книге "по женихе" или "по невесте".

- Ну, мы наверстаем! - сказал капитан. - Через годик, а может, и раньше на крестины попадем.

- Всенепременно! - пустил Хрящев в ход свое любимое слово.

Все рассмеялись.

- Нарочно прибегу! Вот на "Батраке" же, - заговорил с усилием Аршаулов, и в его блестящих зрачках тяжкобольного заиграла уверенность, что он будет пить шампанское на этих крестинах.

Теркин поглядел было на него, но тотчас же отвел глаза.

"Бедняга! - подумал он. - Хорошо, если до Самары-то тебя доставят".

То же подумали капитан и Хрящев.

- Ну, трогай! Путь добрый! - кричал Теркин, стоя на рассыпчатом грунте прибрежной дороги, и замахал рукой.

- До свидания, Василий Иваныч! Спасибо вам, большое спасибо! - долетели до него хриплые, прерывистые звуки голоса Аршаулова.

- Пошел! - пискнул Чурилин и снял картуз.

"Болезный!" - подумал Теркин крестьянским словом, каким, бывало, его приемная мать жалела его, когда он, мальчиком, заболевал. Но ему отрадно стало от этого, - конечно, предсмертного - свидания с Аршауловым. Ничто не сокрушило веры энтузиаста: ни последний градус чахотки, ни та вечная кладенецкая сумятица, про какую он сейчас так самоотверженно и пылко высказался.

Без чванства и гордости почувствовал Теркин, как хорошо иметь средства помогать горюнам вроде Аршаулова. Без денег нельзя ничего такого провести в жизнь. Одной охоты мало. Вот и мудреца лесовода он пригрел и дает полный ход всему, что в нем кроется ценного на потребу родным угодьям и тому же трудовому, обездоленному люду. И судьбу капитана он обеспечил - взял его на свою службу, видя что на того начали коситься другие пайщики из-за истории с Перновским, хотя она и кончилась ничем.

Деньги!.. Они будут у него всегда, и все больше и больше их будет. Не глупая удача, а что-то в нем самом сулит ему это. И находятся же такие суесловы, что требуют одного личного ручного труда. Что бы он сделал мужицкой работой хоть бы для Аршаулова?

- Ха-ха! - рассмеялся он и замедлил шаг.

Ему показалась впервые эта проповедь такою юродивою, что он даже не огорчился.

Взгляд его упал на синеющий вблизи плес реки, далее - на темную стену заказника и повернул вправо и назад, к нагорному берегу, где за полверсты виднелись парк и усадьба.

Спасти великую реку от гибели, положить предел истребления лесных богатств... Поди!.. Добивайся этого ручной работой одного человека!

- Ха-ха!..

Теркин встал лицом к реке и вдруг глубоко задумался.

Там, в усадьбе, его невеста. Неужели он в ней нашел свою желанную?.. Кто знает! Да и к чему эта погоня за блаженством? Лучше он, что ли, своего отца, Ивана Прокофьича? А тому разве был досуг мечтать о сладостях любви? Образы двух женщин зашли в его душу: одна - вся распаленная страстью, другая, в белом, с крыльями, вся чистая и прозрачная, как видел он ее во сне в первую ночь, проведенную с ней под одною кровлей... Живи Калерия - она бы его благословила...

Глаза его стали влажны.

Он поднял голову и радостно оглянулся кругом, прислушиваясь к бодрящему шепоту великой реки.