Ирина Головкина - Побежденные (Часть 3)

Француженка с самым воинственным видом прошла в свою комнату и встала перед раскрытой дверью. Семенов поднес ей стакан воды, но она его отпихнула.

- Гражданка, пройдите к себе и закройте дверь, - пытался еще приказывать ей старший.

- Я уже у себя, на свободной территории, и никто не имеет права мною здесь командовать, - возразила Тереза Леоновна. Она была великолепна.

Славчик, проснувшийся снова от шума голосов, потянулся, заворковал и сел на кроватке; но когда он опять увидел "дядей", вдруг нахмурился и затянул жалобную ноту. Один из агентов кивнул Aсe в ответ на ее вопросительный взгляд, она подошла к ребенку.

- Агунюшка, мальчик мой! Сейчас мама оденет тебя, а потом согреет тебе молочко Где наш лифчичек? - Голос вдруг оборвался, и она уткнулась лицом в мягкую шейку ребенка, который топотал по кроватке голыми ножками.

- Так, - неожиданно громко сказал старший агент. - Ну-с!

Все вздрогнули, с ужасом глядя на его поцарапанный француженкой нос.

- Гражданин Дашков, приготовьтесь следовать за нами.

У Олега вырвался вздох облегчения - он один, слава Богу! Асю не берут!

Агент повернулся к Асе.

- Можете собрать в дорогу вашего мужа.

Глядя в ее огромные глаза, Олег сказал, стараясь как можно спокойнее:

- Дай мне, пожалуйста, шерстяной свитер, два полотенца и перемену белья.

Она подошла к нему и стала надевать на него свитер, растягивая последние минуты. Застегивавшие ему ворот пальцы двигались все медленней и медленней, потом совсем остановились, и она прижалась лбом к его груди. Он поцеловал руку, лежавшую на его плече.

- Спасибо тебе, дорогая, за любовь, за счастье. Будь мужественна. Если тебя вышлют, постарайся всеми силами устроить так, чтобы уехать с Натальей Павловной и с Нелидовыми - репрессия, наверное, коснется и их. Я верю, что ты сумеешь вырастить наших детей. Я хочу, чтобы они знали судьбу своего отца и обоих дедов, чтобы не было этого безразличия, которого я не выношу, чтобы в дальнейшем... ты поняла меня? Ну, поцелуй меня в последний раз.

Она посмотрела ему в глаза, чтобы он взглядом ответил на ее безмолвный вопрос; он понял и ответил, но не глазами, а вслух:

- Ты не жди меня назад. Путь был безнадежен, ты это знала с самого начала. Ну, вот он и кончился. Перекрести меня.

Жена осенила мужа крестом. Это сразу вызвало злобную реакцию. Опять раздался резкий, сухой голос:

- Гражданка, отойдите, довольно! Арестованный, берите ваши вещи. Отправляемся.

Наталья Павловна тоже перекрестила Олега, мадам опять что-то кричала агентам. Сопровождаемый конвоем, он вышел на лестницу и стал спускаться, намеренно замедляя шаг.У подъезда стоял "черный ворон". Олег обернулся в последнюю минуту: да, она здесь - стоит на приступе подъезда и смотрит на него, закусив губы. Вот теперь в самом деле это лицо мучени-цы, а у ног ее - белый шерстяной комок с тремя черными точками - нос и два черных глаза с тем же замирающим, полным тревоги и мольбы взглядом, что и у нее.

- Олег, прощай! Я буду мужественна, буду! Не бойся за сына! - зазвенел надтреснутый голос.

Руки втолкнули его в машину, дверь захлопнулась. Это кончился тот отрывок счастья, который был отмерен для них! Горе России, как темное облако, заволокло и их.

Помяни за раннею обедней мила друга, светлая жена!

Ася стояла и смотрела вслед "черному ворону".

- Гражданка, давайте-ка возвращайтесь. Выходить из квартиры запрещается! - повторял кто-то около нее. Не могли оставить хоть на минуту в покое! Куда она убежит, когда дома остался оторвавшийся от нее маленький теплый комочек? Она начала медленно подниматься, держась за перила; войдя в гостиную, опустилась на первый попавшийся стул. Наталья Павловна подошла к ней и привлекла на свою грудь ее голову.

- Дитя мое, ты ради ребенка должна взять себя в руки, - сказала она.

Эти слова "взять себя в руки" Ася с детских лет постоянно слышала от бабушки. Человек, произносивший их, сам настолько владел собой, что имел полное право требовать того же от других. Ася почувствовала, что ожидала именно этих слов, но они ничем не могли помочь ей сейчас: она слишком опустошена и разбита, ничто не доходит... оставьте ее!

Вошел агент - опять тот самый, с царапиной на носу. Он сказал:

- Там гражданочка какая-то прибежала, молоденькая. Очень чувствительная. Только на нас взглянула да и повалилась замертво. Может, вы опознаете да разрешите сюда внести?

Ася вскочила.

- Леля! Она, значит, все знает! Бедная Леля! - и бросилась в переднюю.