Игорь Голубев - Собачья площадка

Зверски хотелось пропустить сто граммов. Все утро не хотелось, а после инструктажа захотелось тем более новенький намекал на такую возможность Халявы истопник не уважал и в другое время выставил бы сам свое, но тут другой случай - он уходил и не собирался высылать должок из деревни, а брать из НЗ был неуполномочен.

Наконец явился Егор. Шебутной и веселый. Истопник даже нюхнул атмосферу. Чисто.

- Что ты меня обнюхиваешь, как кобель сучку. Маковой росинки с утра не было. Представляешь, нашу картоху сожрали.

- Иди ты...

- Я тебе говорю. У них там другая смена, что ли. Короче, те мешок оставили, а эти записку не нашли и сожрали.

Такое могло быть вполне по нынешним временам. Ученым платят мало. Да он сам к дружку в медицинский ходил. Там у них кролов резали на опыты. Так что, выбрасывать, что ли? Ели. Дружок так и звонил, звал пожрать от пуза. Спирт он же добывал: в нем инструменты мыли... А... Какая разница. Последние годы не звал. Да и не пошел бы истопник. Лаборатория на крыс перешла и собак бездомных. Что мы, корейцы, что ли?

Поверил.

- А ты? - без особой надежды спросил истопник, считавший: что упало, то пропало.

- Я? Я им говорю: что же вы, суки, делаете?.. Ну, не суки, товарищи, все равно... Говорю, что же вы, товарищи, сделали? Ведь эта картошка шла на подъем нашего сельского хозяйства в лице трех фермеров Ярославской области. Мы ее сами не ели ни жареную, ни вареную, ни в мундирах. Штучно отбирали для посева. В лупу. Как вам кость в горле не застряла, когда вы ее алчно поедали?..

- Короче.

- Короче? - сразу потерял интерес Егор. - Можно и короче. Но я им много чего еще сказал.

- Без сомнений.

- Короче, скинулись у кого сколько, послали гонцов в магазин, и вот... Егор кивнул на мешок.

- А лук?

- Тут и лук. Два по полмешка. Я им говорю: тогда давай двойную дозу. Не стали. Говорят, нельзя. Может получиться, что светиться будет вместо фонарей. А я думаю, машину гонять лень.

Они быстро свернули голову чекушке и тронулись в дорогу. Путь предстоял неблизкий. На другой конец Москвы. Через час двадцать уже высадились на станции и мимо госпиталя по путям до дырки, а потом на пустырь со стороны железки.

- Ну и уе...ще, я думал, такие уже не отроют, - удивился архитектурному мастодонту Егор. Он ни разу не был у Евсея.

Они продирались сквозь заросли акации, боярышника и сорной, кривой, почти тундровой березы, не найдя цивилизованной тропинки, которой обычно пользовались жильцы дома-корабля, когда шли засветло со станции.

Впереди виднелся просвет.

И тут они услышали лай. Сначала далекий, он приближался. Егор и истопник остановились у самого среза зарослей, но наружу еще не вышли.

- У них че, охота тут бывает? Немудрено. Заросли, не продерешься... запыхался электрик.

Лай стаи приближался.

Товарищи Евсея выглянули наружу и увидели бежевую "Ладу" и стоящего к ним спиной мужика. За мужиком чернел провал котлована. Лай разделился. Собаки пошли в охват.

- А ведь они сюда идут,- шепотом информировал истопник.

- Ясный перец, сюда... Как сюда? Мы же здесь...

- Тихо. Не одни мы.

На всякий случай сомкнули ветки. Но все равно все видно как на ладони. Мужика. "Ладу". А теперь и собак, обтекающих котлован слева и справа. Вот они соединились. Короткая заминка - и всей стаей кинулись к мужику. Только тут он сообразил, что является объектом, пружинисто подбросил тело - наблюдатели догадались, что дверца с той стороны закрыта, иначе зачем - и юркнул на переднее сиденье.

Собаки налетели, подобно живому шквалу. В кустах услышали, как гулко тела ударили об автомобиль. С налета. Всей массой. А собачки были не маленькие. Егор в породах не разбирался, но особенно - поразил коричневый. Здоровенный зверюга. Такой одной лапой обидеть может. А пасть... Когда Зверюга мотал головой, во все стороны летели брызги пенистой слюны.

Кавказец кидался на лобовое стекло. Две большие черные и похожие, как сестры, терзали шины.

Овчарка и московская сторожевая как заведенные носились, описывая круги, вокруг машины. Две мелочовки путались под ногами, но шума от их злобного звонкого лая было предостаточно.

Егору и истопнику показалось, что собак не меньше сотни, так все перепуталось и клубилось перед глазами. Да и расстояние не больше пятнадцати метров.

Каково было тому в машине, если они здесь тряслись, как заячьи хвосты, всем телом. Несколько раз пассажир поворачивал к ним лицо. Такого лица у человека не бывает. По движениям оба поняли, что тот делает попытки завести мотор, но или не попадает в замок зажигания, или слишком резво рвет с места. Мотор глохнет.