Олесь Гончар - Берег любви

- Будьмо! До дна!

Друг-механик ударился даже в поэзию, заговорил про яблони, какие они, мол, разные бывают в саду: одна простотаки стонет под тяжестью плодов, а другая стоит опечаленная тем, что ничего не уродила...

- А перед нами как раз та яблоня, которая родила и еще будет родить,кивнул он в сторону именинника.- Так честь и слава тебе, такой яблоне!

Ягнич, расстегнув пуговицы кителя, разгоряченный, хмельной, не столь от вина, сколь от чести, ему оказанной, сидит в окружении друзей, распрямив плечи, в глазах вновь зажглись огоньки искрящиеся, полные жизни. Инна, которую орионец посадил напротив, просто не узнает дяди: будто сбросил с себя десяток лет. Счастлив он безмерно тем, что видит рядом с собою сейчас вас, хлопцы из мореходки (они, как сыновья, сидят с ним рядом), и -курасвскую родню, и девчат-штукатурщиц, и крепких, с открытыми взглядами шахтеров, поднявшихся на палубу со своим собственным шампанским...

Дружба,.- растроганным взглядом обводит старик гостей, дружба для нас, флотских,- первейшее дело Могли бы и забыть меня, живым списать, случается и та кое, а со мной вот вышло иначе... И за что, казалось бы, такая честь? Рядовой из рядовых. Чернорабочий корабля.

Пускай бы, к примеру, на глубинах уголь рубил, или на комбайне прославился, или витамин открыл против гриппа, а то и ремесло тебе жизнь подбрасывала все время какое-то словно бы даже курьезное: узлы вяжи, парусину пальцами псрещупывай, вооружай да ветер ею лови... Ну, еще чучела делать научился да ртути ленд-лизовской хлебнул, по какое же тут геройство? Просто работа и работа... Порой даже кажется...

- Напрасно кажется,- с веселым протестом прервал Оксен, нарушая обычай,- Неудобно в глаза человеку комплименты говорить, но, поскольку мы вскоре расстанемся, позволю себе публично высказать вам, Андреи Гурьевич, то, что все наши хлопцы думают про вас: вы человек с большой буквы! Да-да! И не прибедняйтесь, пожалуйста...- Он даже встал, чтобы выразить юбиляру особое почтение, чтобы всему товариществу был слышен его подогретый хмельком горячий спич.- Лично про себя скажу, что паука ваша всегда пребудет со мною: благодаря вам мне в жизни многое открылось. Может, вы, Андрон Гурьевич, и не заметили, однако мудрее стал Оксеп с тех пор, как познакомился с вами. Так считаю: есть работа, а есть поденщина, одна видимость работы, есть привычка лямку тянуть, а есть горение, как говорится, артистизм труда. Это когда человек мастер!.. Вот вы сумели всех нас зажечь своей любовью к делу, своим непокоем, пас, молодых, подстегивали, когда наряжали эту лайбу в ри.чы своих фантазий. Тут нс заскучаешь, мохом не зарастешь, когда рядом с тобой этот вездесущий вуйко-наставник, этот придира вреднючий...

- Выдал характеристику, похвалил называется...

Сенкью тебе,- с напускной обидой сказал Ягнич, хотя видно было, что этот медовый поток с Карпатских гор был вроде бальзама на его душу.

Улучив момент, подключились и курсанты: до сих пор, говорят, скучает по Ягничу-мастеру их учебное судно.

До смешного доходит, глядя на Инну, начал рас сказывать Заболотный. Малейший промах на "Орионе"

кое-кто из экипажа склонен объяснять как раз отсутствием ветерана. При Ягниче, мол, такого бы не случилось. Если в мертвый штиль попадем, обязательно кто-нибудь съяз вит: завязал-де в узел Ягнич все паши ветры и с собой в Кураевку забрал... То парусина окажется некачествен ной, то още что-нибудь... Был дух, и нет духа - чуть ли не до мистики некоторые доходят... Давайте без мистики хлопцы, вразумляет их помполит, конкретных причин нужно доискиваться... В самом деле, может, просто глаза его не хватает над всеми, взыскательности Ягнича? Иной раз хочется, чтобы он хоть прикрикнул на нас, чтобы, когда ночью заревет штормяга, чувствовал ты рядом с собой этот ходячий живой талисман... Думаю, вы, Гурьевич, не обиде тесь за такое слово.

- Называй хоть питекантропом!

Для Ягнича слышать такие речи, да еще от курсантов - награда из наград. А ведь готов был считать себя челове ком-утилем, волей судьбы выброшенным за борт, на пожи ву акулам старости и одиночества. Считал, что вытряхнули даже из памяти, а оно вон как обернулось! Оказывается, не забыл, помнит о тебе "Орион". Хотел бы весь до конца перейти, перелиться в них, в молодых, всю душу, какая там уж есть, под парусами "Ориона" оставить, чтобы только скорлупа, как от ореха, в могилу ушла!..

- Где же, хлопцы, ваши жареные бычки? - весело напоминает Ягнич "пиратам".- Ваше коронное блюдо где?