Максим Горький - Чудаки

Е л е н а. Хочешь, я помогу тебе? Скажу за тебя?

М а с т а к о в (сквозь дрёму). Подожди... мне хочется молчать... Как это хорошо... тишина... и бьётся хорошее, преданное мне сердце... Думая о тебе... я всегда нахожу что-то новое... новую тему... мысль... удивительно, Лена...

(Он задремал. Саша идёт с белою шалью в руках.)

С а ш а (громко). Простите - я забыла...

Е л е н а (шёпотом). Ш-ш... Спит!..

(Саша, видя его позу, опустила голову.)

Е л е н а (нахмурив брови). Прикройте ему ноги... тихонько... (Улыбаясь невольно.) Смотрите, какое лицо... милое...

(Саша медленно идёт прочь. Елена тихонько покачивает на коленях голову мужа. Потехин выходит с левой стороны, увидал людей на скамье, присмотрелся и, выпрямившись, угрюмо идёт к дому, шаркая ногами.)

Е л е н а (беспокойно). Тише...

(Потехин круто обернулся, точно крикнуть хочет, и, махнув рукой, быстро уходит прочь.)

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Вечер. Заходит солнце. У стола под сосной - Е л е н а, перед нею пяльцы. З и н а. В а с я - в кресле, окутанный пледом. М а с т а к о в - с рукописью в руках. Прислонясь к дереву, стоит доктор П о т е х и н, он курит. За Еленой - С а ш а, в руках у неё шитьё, она точно прячется, согнулась, иногда смотрит через плечо Елены на Мастакова. Как всегда, лицо у неё печальное, взгляд - укоризненный.

М а с т а к о в (похлопывая рукописью по столу, взволнованный, смотрит на всех по очереди с улыбкой). Ну - судите!

В а с я. Я, как осуждённый, говорю последним. Это моё право.

З и н а (с гримасой). Ой-ой! Как ты весело шутишь! (Мастакову.) Мне очень нравится. Особенно - дочь!

С а ш а (тихонько). А мне - старуха!

М а с т а к о в (рад). Конечно, вы сами - старая ведьма! (Доктору.) Остался - ты! (Наклонив голову.) Руби, злодей!

П о т е х и н (неохотно). Ты знаешь, я плохой ценитель искусств.

М а с т а к о в. Судя по началу - попадёт мне!

П о т е х и н. Сказки меня не волнуют.

Е л е н а (тихо). Почему же - сказки?

М а с т а к о в. Лена - ты молчи, тебе нельзя говорить... Ну, Николай, терзай меня...

П о т е х и н. Не торопи! Я, твой читатель, не торопил писать.

З и н а. Господи, какой мрачный тон!

В а с я. Доктор намерен отнестись к делу серьёзно... (Мастакову.) Очевидно, вы опасно болеете... Чем он болен, уважаемый доктор?

П о т е х и н (усмехаясь). Слабое зрение.

В а с я. Угрожает слепота?

З и н а. Подожди!

П о т е х и н. Знаешь что, Константин, - отец, пожалуй, прав, когда он говорит о вас, литераторах! (Внезапно с горечью, почти со злобой.) Обманываете вы читателей, да, да! Вы не хлеб насущный даёте нам, а сладкие пряники...

В а с я. Вы, кажется, сердитесь, доктор?

П о т е х и н (сильно). Желая возбудить надежды, вы приводите к тяжёлым разочарованиям... однажды вы уже изобразили народ, ожидающий пророков правды и добра... пророки поверили вам и пошли, и были преданы, были убиты!.. Но вы ещё раз сделали это снова, обманули тех, кто верил вам... вместо могучего народа, о котором вы пели, нас встретил старый, тёмный зверь...

З и н а (возмущена). Доктор, вы на границе пошлости!..

В а с я (удерживая её). Подожди... терпение...

П о т е х и н (несколько опомнился, провёл рукою по лицу). Не беспокойтесь... и не грубите! Я ведь предупредил - это не моё мнение... это мнение отца.

В а с я. Однако вы с такой силой излагаете чужие мнения... интересно бы слышать ваши!

П о т е х и н (угрюмо). У меня нет своих мнений... я не хочу скрывать этого, как теперь делают многие. Я не умею выдумывать наскоро... Мне надоели комедии с переодеваниями нигилистов в фанатиков и фанатиков в нигилистов.

В а с я. Как англичанин анекдота - вы не настолько богаты, чтобы шить своё платье у плохого портного?.. Похвально!

З и н а (Елене). Беседа принимает несколько истерический характер.

(Елена останавливает её взглядом.)

М а с т а к о в (подавлен). Первый раз вижу тебя таким... что с тобой?

П о т е х и н. Надоело мне всё! Не хочу никакой лжи... никаких утешений и обманов! Не хочу и того, что так весело и беззаботно возвещаешь ты, Константин... не верю в эту твою сказку о матери...

С а ш а (пугливо). Ой, господи... как это можно!

В а с я (насмешливо). Это вы от себя уже говорите?

П о т е х и н (тяжело). Да, это говорю я, Николай Потехин! (Он вдруг взглянул на Елену - согнувшись над пяльцами, она спокойно вышивает. Ему точно ушибло голову, он приподнял плечи и - пошёл прочь, говоря.) Если грубо вышло... извините... я ведь этого не хотел.

В а с я (усмехаясь). Увы... Разваливается колосс на глиняных ногах... эх, родина моя!

Е л е н а (взглянув на него, потом на мужа). Знаете, чьё мнение здесь ценнее всего? Сашино!