Максим Горький - Извозчик

- Стой, ты врёшь! Я действую. Я тружусь...

- А для чё? Можешь и бросить всё да так столбом и стоять в жизни-то. Тебе ведь всё равно. Разве твоя работа - истинно есть работа? Поди ты! Ты не от сердца делаешь свои дела, а с точки зрения всё.

- Как это с точки зрения? - изумился Павел Николаевич.

- Как? Не понимаешь ты будто! У вас тут есть разные точки зрения - на этом месте одна, на этом другая. Вот коли ты городским головой будешь, для этого места есть своя точка зрения, а полицеймейстером сделаешься другая... Тебе главное, чтобы почёт был, чтобы отвечать той точке зрения, с которой на тебя товарищи привыкли смотреть. А огнём ты никаким не пылаешь делаешь свои дела по мерке да по обязанности. Так ли?

- Пожалуй... Но почему это я такой?

- А ты подумай...

- Ведь я - как мёртвый, поистине говоря.

- А то как же? И в самом деле мёртвый.

- Что же со мной будет?

- Умрёшь, время придёт.

- Это и все другие сделают.

- Ещё бы не сделали! Само собой - сделают.

- А при жизни-то что со мной будет?

- Не зна-аю! - протянул извозчик, покачав головой. - Скверная твоя жизнь, без чувств-то, а? Не говори - знаю, скверная. Жалко тебя, паря. Да я сам тоже равнодушен к жизни-то.

- Что же делать? - задумчиво спросил Павел Николаевич.

- А я почём знаю? Кричи всем, что в тебе закону нету, авось люди услышат...

- Ну, так что?

- Ничего. Услышат - посмотрят в самих себя, может, увидят, что и в них тоже закона нет, и они все, как ты сам, такие же пустые и равнодушные к жизни. Им это на пользу.

- А я?

- А ты жертвой будешь. Это хорошо, жертвой-то быть, за это, слышь, грехи отпускаются...

И он исчез так же странно, как явился. Вдруг исчез. Но и это не поразило Павла Николаевича, как не поразило его появление извозчика. Он слишком был поглощён вопросом о том, почему этот разговор не наполнил его ничем, ни одной думы не зародил в его душе. Он слышал слова, отвечал словами - и звуки не возбуждали в нём чувств. Много в жизни вокруг него раздаётся разговора о жизни, о смерти, о судьбах всего живущего, о будущем и настоящем - во всех этих разговорах он сам принимает участие, но молчит его душа, отсутствует его сердце. Его не пугала, впрочем, и эта внутренняя пустота; но всё-таки странно было ощущать её в себе.

И он думал, усмехаясь:

"Бедные люди! Как они плохо знакомы друг с другом и как мало проницательны. Вот я убийца, но никто не догадывается об этом, и я пользуюсь даже почётом среди людей".

И глядя на своих семейных, любивших его, он тоже думал:

"Жалкие люди... если б вы знали!"

Но никто ничего не знал, и человек без чувств всё жил и поступал так, как будто бы у него были в груди чувства.

Так и текла его жизнь изо дня в день. Он становился всё более внутренне равнодушен к жизни, но продолжал действовать по примеру, по привычке, по обязанности. Мёртвый духовно, он творил мёртвые дела и знал, что они безжизненны. У него не было души, и он не мог вложить в жизнь душу. А пустота в нём всё росла и развивалась - и это становилось мучительно неловко.

С внешней стороны ему не на что было жаловаться. Его почитали и уважали, считая честным, деятельным человеком. Но это не удовлетворяло его. Все ощущения гибли в нём, как маленькие камешки, брошенные в бездонную пропасть, - прозвучат и исчезают бесследно.

- Неужели нет во мне закона? - всё чаще и чаще спрашивал он себя.

Приближался день его выборов в городские головы. Он не радовался, хотя знал, что его выберут. Откуда-то текли к нему деньги, и слава о нём, как о человеке почтенном, достигала его ушей. Но это не приносило ему с собой ничего. Ему нечем было чувствовать, нечем радоваться, нечем плакать. Люди, у которых жизнь высушила сердце, знают цену такого существования.

Не чувствовать в себе желаний - значит не жить. И Павел Николаевич иногда говорит себе:

- Хорошо бы иметь какое-нибудь желание!

Но некуда было вместить его - у человека отсохло сердце оттого, что он увлёкся возможностью быть равнодушным к жизни и был равнодушен к ней, сначала не замечая этого за собой, а потом потому, что умертвил своё сердце равнодушием ко всему, кроме себя.

И вот наступил день итога; от него никогда и никуда не уйдёт человек. Это был день выборов в головы, когда Павла Николаевича уже выбрали и толпа знакомых горожан собралась к нему с поздравлениями и на обед. Сели за стол, и ели, и говорили похвальные речи. Было шумно и весело, как всегда бывает в таких случаях.

Павел Николаевич принимал поздравления и тосты к презрительно думал о людях, собравшихся вокруг него.