Максим Горький - Мещане

Акулина Ивановна. Доченька! Неудачливая ты моя! Замучили! Всех нас замучили... за что?

Бессемёнов. А кто? Все Нил, разбойник... подлец! И сына он смутил... И дочь страдает! (Увидав Тетерева, стоящего у шкафа.) Ты, оборванец, что? Ты что тут? Вон с квартиры!

Перчихин. Василь Васильич! Его за что? Ах ты... с ума свихнулся, старик!

Тетерев (спокойно). Не кричи, старик! Всего, что на тебя идет, ты не разгонишь... И - не беспокойся... Твой сын воротится...

Бессемёнов (быстро). Ты... ты почем знаешь?

Тетерев. Он не уйдет далеко от тебя. Он это временно наверх поднялся, его туда втащили... Но он сойдет... умрешь ты, - он немножко перестроит этот хлев, переставит в нем мебель и будет жить, - как ты, - спокойно, разумно и уютно...

Перчихин (Бессеменову). Видишь? Чудак! Горячка! Человек тебе добра желает... ласковые слова говорит для твоего покою... а ты - орешь! Терентий - он, брат, мудрый человек...

Тетерев. Он переставит мебель и - будет жить в сознании, что долг свой перед жизнью и людьми отлично выполнил. Он ведь такой же, как и ты...

Перчихин. Две капли воды!

Тетерев. Совсем такой... труслив и глуп...

Перчихин (Тетереву). Постой! Ты что?

Бессемёнов. Ты... говори, а не ругайся... как смеешь!

Тетерев. И жаден будет в свое время и так же, как ты, - самоуверен и жесток. (Перчихин удивленно глядит в лицо Тетерева, не понимая - утешает он старика или ругает его. На лице Бессемёнова - тоже недоумение, но речь

Тетерева интересна ему.) И даже несчастен будет он вот так же, как ты теперь... Жизнь идет, старик, кто не поспевает за ней, тот остается одиноким...

Перчихин. Чу? Слышишь? Стало быть, - все идет, как надо... а ты сердишься!

Бессемёнов. Постой, отвяжись!

Тетерев. И так же вот несчастного и жалкого сына твоего не пощадят, скажут ему правду в лицо, как я тебе говорю: "Чего ты ради жил? Что сделал доброго?" И сын твой, как ты теперь, не ответит...

Бессемёнов. Да... ты вот говоришь тут... ты всегда складно говоришь! А что в душе? Нет, я тебе не верю! И - все-таки - съезжай с квартиры! Будет... терпел я вас - довольно! И ты тоже... многое тут внушил... вредное мне...

Тетерев. Эх, кабы я! Но нет, не я... (Уходит.)

Бессемёнов (встряхивая головой). Ну... будем терпеть... ладно! Будем ждать... Всю жизнь терпели... еще будем терпеть! (Идет в свою комнату.)

Акулина Ивановна (бежит вслед за мужем). Отец! Милый ты мой! Несчастные мы! За что нас детки-то? За что казнили? (Уходит в свою комнату. Перчихин стоит посредине и недоумевающе моргает. Татьяна дикими глазами озирается вокруг, сидя на стуле у пианино. Из комнаты стариков доносится глухой говор.)

Перчихин. Таня! Тань... (Татьяна не смотрит на него, не отвечает.) Таня! Из-за чего они - которые разбежались, которые - плачут? А? (Смотрит на Татьяну, вздыхает.) Чудаки! (Смотрит на дверь в комнату стариков, идет по направлению в сени, качая головой.) Пойду и я к Терентью... Чудаки!

(Татьяна, медленно сгибаясь, облокачивается на клавиши. В комнате раздается нестройный, громкий звук многих струн и - замирает.)

Занавес 1901 г.