Петр Краснов - Largo

— Ну? — сказал он. Это «ну» обозначало, что он ожидает совета адъютанта.

Закревский вспомнил: — "адъютант командует командиром, а командир командует полком", и советовательным, почтительным тоном сказал:

— Придется отправить… Мы не знаем, что там было.

— Вот именно мы нэ знаем. Тот-то кто нэ знает, нэ может действовать… Где Ранцев? — помолчав немного, спросил командир.

— Штабс-ротмистр Ранцев в собрании с офицерами своего эскадрона беседует за стаканами вина.

— Когда идет поезд на Столин?

— В двенадцать часов ночи.

— Утром… Я спрашиваю: утром! — хрипло крикнул барон.

— В десять часов утра.

— В восемь утра вы пойдете к штабс-ротмистру Ранцеву. Отберете саблю и отправите с комендантским адъютантом.

— Комендантский адъютант настаивает, чтобы отправить сейчас. Следователь с утра хочет приступить к допросу. Дело чрезвычайное. Я читал в газетах. Ужасное дело.

— Я газет не читай! — Барон щелкнул пальцем по аккуратно сложенной кипе номеров "Русского Инвалида", — моя газета — вот! Других не читай! Там глюп-сти пишут, как об этом деле Дреллиса… Сутяги… Отправите утром. Молодой шеловек принимай шквадрон. У него голева кругом. Сейчас арест — это невосмошна… ви понимайт это… Это другое убийство… Он мнэ ничего не сказал: — он ничего худого не сделаль. Тот-то кто делает — тот говорит!

— Но, господин полковник, нам отвечать придется.

— Не нам, — господин адъютант, — крикнул барон, — не нам! Тот-то, кто отдает приказание — тот-то и отвечивает. Это я, — он ударил себя в тощую грудь, — это я отвечай. И я отвечай, что офицер невиновен. Арест!.. Такое оскорбление! Эти судейские формалисты — они не понимайт, что офицера арестовать нельзя.

— Господин полковник, такое преступление!

— Никакое преступление!.. Глюп-сти!.. Они бы жидов судили, а не честных офицеров арестовать!.. Утром отправите. Саблю ко мне, сюда, под штандарт… И эти… газеты… мне принесете. Поняли?

— Что с адъютантом делать прикажете?

— Пусть ночует в номерах.

— Разрешите мне, я его у себя устрою.

— Ах, пожалюста… Только поменьше нежности… Он приехал, как враг… Поняли?

— Понимаю.

Барон повернулся спиною к адъютанту и зашлепал туфлями из кабинета. С адъютантом у него отношения были простые, Серж понимал это и не обиделся.

— Штабс-ротмистру Ранцеву скажите, я сказаль — глюп-сти… Я не верю… Ошибка… Ошибка не в счет. И по полку никому не говорить! Молчание.

И, схватившись за голову, со стоном: -

— О, что они делают, что делают!.. — барон исчез в тускло освещенной одною свечою спальной.

На другой день к большому удивлению всех чинов полка Отто-Кто не вышел на занятия. Удивление стало еще больше, когда Серж сказал за завтраком в собрании, что барон читает газеты. Отто-Кто никогда не занимался политикой.

Действительно, пришедший в обычный час с докладом, адъютант нашел своего командира в глубоком кресле, окутанного волнами сигарного дыма и среди ворохов Петербургских газет. Барон молча подписал бумаги и приказ и, не сказав ни слова, отпустил удивленного Сержа. В час ночи теперь уже адъютант был разбужен командирским денщиком. Барон требовал к себе адъютанта. У подъезда командирского дома стояла полковая бричка, запряженная парою крепких и сытых лошадей. Солдат в полушубке и фуражке, с головою укутанной башлыком сидел на козлах.

— У командира кто-нибудь есть? — спросил адъютант у солдата.

— Никак нет. Командир сами едут в Столин.

— Когда же вы там будете?

— К утру, часам к десяти доспеем, коли кони не подобьются. Колоть большая.

Барон ожидал адъютанта в кабинете. Он был одет в пальто и также, как солдат, укутан башлыком. На диване лежала старая, теплая, на медвежьем меху командирская шинель и, подле, небольшой чемодан. Барон собирался в далекий путь.

— Я уезжай, — коротко кинул барон.

— Господин полковник, вам не лучше обождать утреннего поезда? Мороз большой.

— Я мороза не боюсь. Я старый солдат, — сухо сказал барон — скажите подполковнику Ахросимову вступить командование полком. Я надеюсь завтра ночью быть дома. Если не буду — отдайте приказ, что я уехал по делам службы.

И, ничего не поясняя, барон протянул руку адъютанту и пошел из кабинета. Серж знал, что спрашивать в таких случаях было безполезно. Он догадывался, что барон ехал по делу Петрика.

— Вы, господин полковник, поедете в Вильно?

— Тот-то кто сам не говорит, куда едет, тот не желает, чтобы его спрашивали, — строго сказал барон и вышел на крыльцо. Деньщик устанавливал в ногах чемодан. Барон посмотрел на синее, звездное небо, повернул голову к адъютанту, приложил руку к закутанной голове и сказал: -