Максим Горький - Васса Железнова (Мать)

В а с с а (глядя на Наталью). Что ты в самом деле, Анна? С чего бы это ему помереть? У него за эту зиму два припадка было - а жив остался!

Н а т а л ь я. Ох, испугалась я... Господи! Сполз он с кровати... дёргается, икает...

В а с с а. Икает! Эка страсть, глядите-ка! Я вот после обеда иной раз тоже икаю, а кто этого боится? Идите-ка к нему...

Н а т а л ь я. Идемте, сестрица!

(Анна, со страхом оглядываясь на мать, уходит за Натальей. Васса идёт в кабинет, подошла к оцепеневшей Липе, толкает её.)

В а с с а. Очнись, дьявол!.. Жив он, слышишь? Жив! Чтоб те розорвало, сгинь!

М и х а и л (Олимпиаде). Ошибочка эта дорого встанет...

В а с с а. Оставь её!

Л и п а (падая на колени). Васса Петровна... это я нарочно сделала... Он научил меня, вот он! Родная моя, пожалейте...

В а с с а. Ступай, ступай в свою горницу! Слышала?

Л и п а (вставая). Я не виновата... Господи... (Пошатываясь, она уходит. Васса и Михаил смотрят друг на друга. Михаил виновато опускает голову.)

В а с с а. Дурак!

М и х а и л. Значит - неверно...

В а с с а. И фершал твой - дурак!

М и х а и л. Неправильно что-то, я говорю...

В а с с а. Да и я тоже... положилась... Ну, что ж теперь делать будем? Иди сюда! Поговорим начисто. (Идёт в свой кабинет.) Первое - Липка: гляди за ней! Чтобы не звонила! Понял?

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Столовая. Двери закрыты. У камина В а с с а, одетая в траур. А н н а ходит и курит. С е м ё н сидит за столом.

С е м ё н (зевая). Чай бы пить, что ли? Пора уж.

В а с с а. Сорока минут ещё не дошло.

С е м ё н. Ну их, сорок минут! Жизнь - чья? Моя жизнь! Хочу - сорок минут похерю, хочу - целый час вычеркну. А то - месяц... (Кладёт ноги на стул.)

В а с с а. Эк тебя, батюшка, корчит.

С е м ё н. Да скучно же! Жена - нездорова... в карты играть нельзя... Кровь застывает, ей-богу!..

В а с с а. Сорока дён не прошло со смерти отца, а ты - на-ка! В карты бы...

С е м ё н. Сорок дён, сорок минут... извольте радоваться! Наталья тут ещё...

В а с с а. Нервы... Что за нервы? Мне сорок восемь лет...

С е м ё н. Опять - сорок!..

В а с с а. А никогда они у меня не болели...

А н н а (бросив окурок в камин). Нервы и у меня не в порядке... Домище - огромный, гулкий... шорохи какие-то...

В а с с а. Крысы. Да Прохоровы голуби.

А н н а. Скрип по ночам...

В а с с а. Значит - сухой дом-от...

А н н а. Тени шевелятся.

В а с с а. А это не иначе как Липа ходит... это уж она...

С е м ё н. Ну вас, мамаша, не вспоминайте её...

В а с с а (задумчиво). Ходит и ходит...

А н н а. Вы ведь не верите, что самоубийцы ходят.

В а с с а. Не знаю. Почему мне знать?

С е м ё н. Вот завели волынку! Мамаша только в целковый верит...

В а с с а (безобидно). Болван ты, Семёнушка! Для кого мы с отцом целковые-то копили? Для детей будто. А они - и не стоят целкового-то... Ты вот внука здорового не мог мне родить... молчал бы, н`ехотень.

С е м ё н (грубо). Это вы врёте!

А н н а. Сеня!

С е м ё н. У меня был здоровый ребёнок...

В а с с а. От горничной.

С е м ё н. Ну так что? Был же? А что горничная, так вы сами меня с нею свели.

В а с с а. И ребёнок родился мёртвенький. Вот, Анна...

С е м ё н (вскочил). Вовсе не мёртвый он родился, а она его сама - она всё Наталье рассказала, нечего врать! Вы запугали её чем-то... и всю жизнь её ребёнком этим пугали... с того она и удавилась... да!

В а с с а (спокойно). Вот, Анна, слушай...

А н н а (возмущённо). Как ты можешь говорить... такие пакости, Семён? Это - ужас...

В а с с а. А ты - слушай! Ты - тоже мать, тебе это годится...

С е м ё н. Напрасно, Анна Захаровна, подлизываешься ты к матери... не оправдаются расчёты твои, нет! (Уходит, сильно хлопнув дверью.)

В а с с а (усмехаясь). Ишь как!

А н н а. Ах, мама! Я только теперь понимаю, как вам трудно должно быть...

В а с с а. Ничего. Я - не обидчива... А ты понимай, тебе это нужно...

А н н а. Иногда мне даже... боязно за вас...

В а с с а. Не бойся... Зачем?

А н н а. И не всё понимаю...

В а с с а. Ну, всего-то, чай, и никто не поймёт. Вот в моей головушке разные думы роятся... гудят, как осы, а - нет им ответа, нет разрешения!.. (Пауза.) Думала ты, отчего все мужики такие, как будто не от матерей родились, а отцы одни им начало? Да... и ты об этом подумаешь, погоди... Вот я, его, дураково, здоровье оберегаючи, любовницу ему в доме разрешила, а он - этим же грехом моим немалым - мне же в зенки тычет... А здоровье-то всё-таки потерял, подлец... на селе где-то схватил чего не надо...

А н н а (тихонько). Неужели правда, что ребёнок...

В а с с а. Ну, а если правда? Ну-ка? Что надо было сделать?

А н н а. Н-не знаю... я не понимаю - зачем?

В а с с а. Вот и ты осудила меня! А когда до самой доведётся, - так же сделаешь, Анна. Допустишь разве, чтобы чужая плоть-кровь твоим трудом жила?