- Пива, Матвей Васильевич, похолоднее.
- Что это значит? За что? - тихо, но возмущенно спросил Робинзон.
- Он - знает! - сказал Иноков и тряхнул головой, сбросив с нее шляпу на колени себе.
- Не одобряю, - сердито фыркнул Робинзон, закуривая папиросу.
Пожав плечами. Иноков промолчал.
- Душно, - сказал Самгин, обмахиваясь платком.
Почему-то было неприятно узнать, что Иноков обладает силою, которая позволила ему так легко вышвырнуть человека, значительно более плотного и тяжелого, чем сам он. Но Клим тотчас же вспомнил фразу, которую слышал на сеансе борьбы:
"Храбростью взял, а не силой".
Ему хотелось уйти, но он подумал, что Иноков поймет это как протест против него, и ему хотелось узнать, за что этот дикарь бил регента.
- Вы когда приехали? - спросил он.
- Вчера вечером, - очень охотно отозвался Иноков. Затем, улыбаясь той улыбкой, которая смягчала и красила его грубое лицо, он продолжал:
- Шабаш! Поссорился с Варавкой и в газете больше не работаю! Он там на выставке ходил, как жадный мальчуган по магазину игрушек. А Вера Петровна точно калуцкая губернаторша, которую уж ничто не может удивить. Вы знаете, Самгина, Варавка мне нравится, но - до какого-то предела...
- Вы, батенька, скоро со всем миром поругаетесь, неуживчивый человек, - проворчал Робинзон, предлагая Инокову папирос. - За что вы регента напугали?
Иноков взял папиросу, посмотрел на нее, сломал, бросил на поднос и вздохнул, расправляя плечи, прищурив глаза.
- О регенте спросите регента. А я, кажется, поеду на Камчатку, туда какие-то свиньи собираются золото искать. Надоела мне эта ваша словесность, Робинзон, надоел преподобный редактор, шум и запах несчастных машин типографии - все надоело!
- Очень последовательно! - иронически заметил Робинзон. - Выскочить из газеты в Камчатку...
Самгин нашел, что теперь можно уйти. Пожимая его руку, Иноков спросил с усмешкой:
- Строго осудили меня, а?
- Не могу судить, не зная мотивов, - великодушно ответил Самгин.
С недоверием к себе он чувствовал, что этот парень сегодня стал значительнее в его глазах, хотя и остался таким же неприятным, каким был.
"Ведь не подкупает же меня его физическая сила и ловкость?" догадывался он, хмурясь, и все более ясно видел, что один человек стал мельче, другой - крупнее.
Дома он тотчас нашел среди стихотворений подписанное - Иноков. Буквы подписи и неровных строчек были круто опрокинуты влево и лишены определенного рисунка, каждая буква падала отдельно от другой, все согласные написаны маленькими, а гласные - крупно. Уж в этом чувствовалась искусственность.
Сударыня!
- читал Клим, нахмурясь.
Я - очень хорошая собака!
Это признано стадами разных скотов,
И даже свиньи, особенно враждебные мне,
Не отрицают некоторых достоинств моих.
Но я не могу найти человека,
Который полюбил бы меня бескорыстно.
Я не плохо знаю людей
И привык отдавать им все, что имею,
Черпая печали и радости жизни
Сердцем моим, точно медным ковшом.
Но - мне взять у людей нечего,
Я не ем сладкого и жирного,
Пошлость возбуждает у меня тошноту,
Еще щенком я уже был окормлен ложью.
Я издыхаю от безумнейшей тоски,
Мне нужно человека,
Которому я мог бы радостно и нежно лизать руки
За то, что он человечески хорош!
Сударыня!
Если вы в силах послужить богом
Хорошей собаке, честному псу,
Право же - это не унизило бы вас...
Задумчиво глядя в серенькую пустоту неба,
Она спросила:
- А где же рифмы?
"Это - не стихи, - решил Самгин, с недоумением глядя на измятый листок. - Глупо это или оригинально?"
Ему иногда казалось, что оригинальность - тоже глупость, только одетая в слова, расставленные необычно. Но на этот раз он чувствовал себя сбитым с толку: строчки Инокова звучали неглупо, а признать их оригинальными - не хотелось. Вставляя карандашом в кружки о и а глаза, носы, губы, Клим снабжал уродливые головки ушами, щетиной волос и думал, что хорошо бы высмеять Инокова, написав пародию: "Веснушки и стихи". Кто это "сударыня"? Неужели Спивак? Наверное. Тогда - понятно, почему он оскорбил регента.
Вечером, когда стемнело, он пошел во флигель, застал Елизавету Львовну у стола с шитьем в руках и прочитал ей стихи. Выслушав, не поднимая головы, Спивак спросила:
- Иноков разрешил вам прочитать эти стихи мне?
- Нет, но они не будут напечатаны, - поспешно и смутясь ответил Самгин, - А почему вы знаете, что автор - Иноков?
Спивак приподняла голову и посмотрела на Клима с улыбкой, еще более смутившей его.
Читать дальше