Ирина Грекова - Свежо предание

Как-то, в награду за хорошее поведение, Клавдия Ивановна дала внеочередной урок "литературного чтения", читала вслух "Сорочинскую ярмарку". Костя давно знал ее наизусть, но слушал внимательно. И вдруг Клавдия Ивановна ошиблась - да, да, вместо одного слова сказала другое! Костя ужаснулся: читать она не умеет, что ли? И тут же, не успев подумать, поправил ее.

- Левин, садись и запомни: перед тем как задать вопрос, подними руку.

После урока она сказала: "Левин, останься в классе". Он остался, изнемогая от страха перед неизвестной карой, которая его ждала. Но Клавдия Ивановна просто спросила:

- Ты поправил меня, когда я читала. И правда, я ошиблась. Ты что же, читал раньше эту книгу?

- Да, давно уже, - смущаясь, сказал Костя.

- Ты что же, хорошо помнишь "Сорочинскую ярмарку"?

Тут Костю словно прорвало, и он заговорил:

- Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшись над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих...

Клавдия Ивановна раскрыла рот, чтобы его прервать. Странное дело, она сама только что это читала, но, слыша те же слова в устах мальчика, усомнилась в педагогичности своего выбора... Рискованные какие-то уподобления...

- Постой, Левин, довольно, - сказала она. Но Костя уже закусил удила, его несло.

- ...Изумруды, топазы и яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами...

- Перестань, Левин, - решительно сказала Клавдия Ивановна, - хватит, я вижу, ты знаешь. Ты что же, учил наизусть? До каких же ты выучил?

- Я не учил. Я просто запомнил. До конца. Клавдия Ивановна впервые внимательно посмотрела на Левина. Перед ней стоял довольно миловидный, скорее высокий мальчик, чистенько одетый, с белым воротничком у тон кой шеи, с матово-полупрозрачными щеками и пристальными темно-серыми глазами. В глазах ей почудилась просьба: заметь меня, полюби меня. Мальчик, видно, способный - читает, любит литературу. Заняться бы таким, да некогда. Вот если бы не успевал - другое дело. Сложный народ эти успевающие...

Клавдия Ивановна начала говорить, и речь ее сама покатилась по привычным рельсам:

- Видишь ли, Левин, ты мальчик способный и мог бы учиться лучше. Например, пишешь ты очень грязно. Вместо того чтобы заучивать наизусть материалы, до которых вы дойдете только в старших классах, ты мог бы дома поупражняться, писать буквы...

Костя стоял, опустив голову. И дернуло же его вмешаться, поправить! Клавдия Ивановна уже не казалась ему похожей на пирожок.

Так она и прошла мимо него, как всегда потом проходили мимо него разные учителя, наставни-ки, начальники. Ни теперь, ни после, никогда в жизни не было у него настоящего учителя...

Зато у него была мама.

Он приходил к ней - большой мальчик с драными коленками, - садился к ней на колени и просил:

- Говори.

Она всегда знала, что нужно говорить. Всегда они друг друга понимали!

* * *

Костя уже перешел во второй класс, уже привык к школьному шуму, сам стал бегать и драться и даже научился писать не так грязно, когда ему впервые довелось узнать, что он - еврей. Дело было так. На переменке он гонялся за Володькой Жуковым и только что изловчился хлопнуть его сзади портфелем, как тот обернулся, высунул язык и сказал: "жид".

- Что ты говоришь? - спросил Костя.

- Известно что. Жид. Жидюга.

- А что это значит?

- То и значит, что жид. Пархатый.

Косте стало как-то скверно. Слово-то какое: пархатый.

После уроков они с Серегой собрались домой. Серега теперь был большой, а все-таки говорил медленно, туго. В школе его звали Тесто.

Костя хотел спросить у Сереги, что такое "жид", но стеснялся своей несообразительности. А вдруг это все знают? Только у самой двери он собрался и спросил, свысока:

- Послушай, Тесто, кто такой жид?

Серега помедлил.

- Жид? Ну, обыкновенный жид. Еврей, по-вашему.

- По-нашему? А кто ж это "мы"?

- Ну, вы. Евреи, в общем.

- Евреи? Кто это: евреи?

- Кто да кто. Заладил. Да я и сам не знаю по-настоящему. Евреи - ну, это такие плохие люди. Жиды.

(Фу-ты, как тянет. Дать бы ему.)

- И я жид? А почему я жид?

- А я знаю? Наверно, родился такой. Мать и отец у тебя евреи. Значит, и ты еврей.

- Жид?

- Жид.

- А что такое пархатый?

- Ну, это такой, у кого на лбу прыщи и кожа слезает.

Костя потрогал свой зеркально гладкий лоб.

- Но ведь у меня нет прыщей и кожа не слезает.