Но постепенно, едва заметно, стали ощущаться какие-то подрагивания, подземные толчки, лёгкие, как бы, ветерки. История была беременна новым временем. И это новое не замедлило придти.
Стали появляться какие-то люди, заговорившие о т.н. "правах человека", о праве на эмиграцию, о каких-то "гуманитарных контактах". Естественно, Борис сторонился подобных разговоров и не общался с подобными людьми. Но всё равно вместо ощущения стабильности пришла тревога, неуверенность в завтрашнем дне. Всё чаще стали всплывать, незнакомые раннее, слова: "диссидент", "подписант"1, "отказник"2, "детант"3.
Прошло ещё несколько лет и появились новые слова: "контрактник", "свалить за бугор", "челнок". В научном мире началось брожение и движение. Молодые, энергичные и толковые стали покидать науку, уходя или в частный бизнесс, или уезжая заграницу. Люди с устоявшейся репутацией не двигались. Уж очень страшно было покидать насиженное, снова доказывать свою ценность в чужом равнодушном мире.
Борис, потерявший всю свою солидность и уверенность, метался из стороны в сторону, неспособный принять решение. И вот тогда-то и произошла его неожиданная встреча с человеком из прошлого. Было раннее субботнее утро, когда Боря вышел из дома, надеясь достать кефиру в близлежащей молочной. Возвращаясь через сквер и погрузившись, как обычно, в свои мысли, он внезапно налетел на чью-то тёмную фигуру.
- Смотреть надо, когда идёшь, а не спать на ходу! - раздался
резкий голос.
Борис поднял глаза и увидел толстощёкого и губастого мужчину с серыми колючими глазами. Был он небрит, неухожен, мятая рубаха была распахнута на сильной, загорелой груди. Весь облик его удивительно напоминал и будил что-то давнее и неприятное. Вглядевшись и напрягая память, Борис спросил неуверенно:
- Ара...это ты? - Мужчина оглянулся, всмотрелся и глаза его потеплели:
- А прохфессор, вот ты где оказался! Как живёшь, хлеб с маслом жуёшь? - слегка ёрничая проговорил Арик.
- Да где уж там, не до хлеба с маслом нынче - махнул рукой Борис.
Почему-то ужасно захотелось посидеть именно с этим мятым,
забулдыжным Арой за стопкой водки, послушать его разговоры о прошлом, поделиться своими бедами. Почему-то казалось, что именно он, этот неудачник, сможет подсказать ему правильный путь.
- А, почему бы тебе не зайти ко мне? Я живу во-о-он в том
доме. Посидели бы, чайку попили, и бутылочка найдётся...а, Ара? Всё-таки столько лет прошло...
- Да посидеть можно было бы, да вот времени у меня в обрез
но увидев помрачневшее лицо Бориса, решился: - ну разве что на час только, не больше.
- Конечно, конечно на час - зачастил Борис и они направились
к большому многоэтажному дому, там вдали.
Зайдя в квартиру, Ара остановился и огляделся на пороге.
Столовая была обставлена светлой финской мебелью. На стене висела шкура белого медведя - подарок аспиранта из Якутска. Над тахтой были изящно расставлены парижские эстампы. За буфетным стеклом выстроились бутылки с разноцветными напитками. Во всём чувствовался вкус и заботливая рука Ирины. Ара покрутил головой, намереваясь выразить свои эмоции, но Борис его вовремя предупредил:
- Ты сильно-то не шуми, жена и сын спят ещё, а мы на кухне по мужски посидим.
Прошли на кухню. Боря ловко откупорил "Столичную", открыл
шпроты, сардины, нарзан и налил жидкость в английские фужеры. Выпили, добавили, закусили шпротами и задумались, помолчали.
- Вижу хорошо живёшь, кучеряво, рад за тебя - проговорил Ара
- Да нет, всё это так, на поверхности только. Вся эта закуска и
выпивка с денег, оставшихся от последней поездки в Германию. На самом-то деле: веришь - нет, денег нет совсем. Все сбережения растаяли, а Павловский обвал последнее подобрал. Никогда о деньгах не думал, всю жизнь в науке, а сейчас ночи не сплю, всё о них, проклятых, думаю. Что будет, не представляю? Что будет?!
- Это ты в смысле профессорского положения, что ли? Да,
ситуация не простая...Так может тебе в Израиль намылиться? На, так сказать, "историческую родину"? Там, говорят, в университетах народ хорошо живёт, все на машинах и по заграницам разъезжают.
- Кому я там нужен? Не молодой уже, без языка. Да и сыну
прийдётся армию пройти. А Ирина? Кому там нужен русский редактор?
- Ну тогда здесь оставайся и раздели вместе со всеми это
тяжёлое время. Как это сказано: "вынесет всё и широкую, ясную грудью проложит дорогу себе..." - процитировал Ара
- "...Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе" - закончил Боря.
Читать дальше