Георг Хакен: Синий свет, свет такой синий (Есенин)

ЕСЕНИН. Галя, вы очень хорошая, вы самый близкий, самый лучший друг мне. Я очень люблю вас и очень дорожу вами. Только поймите, каждый сам за себя отвечает.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Точно я позволю другому отвечать за себя.

ЕСЕНИН. Повторяю вам, что вы очень и очень мне дороги. Да вы и сами знаете, что без вашего участия в моей судьбе было бы очень много плачевного. Но я нисколько не люблю вас как женщину. Правда это гораздо лучше и больше, чем чувство к женщинам. Вам надо было родиться мужчиной. У вас мужской характер и мужское мышление.

БЕНИСЛАВСКАЯ (печально усмехнувшись). Сергей Александрович, вы ничем мне не обязаны. Помните, что вы свободны и я никак и никогда не посягну на вашу свободу. Нечего вам и беспокоиться.

ЕСЕНИН. Ах, до чего скучно! До черта!

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (появляясь из зеркала). А! Ну, как ты? Вижу, не один!

ЕСЕНИН. Та-а-к... Запомнишь, что я тебе скажу?

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Запомню.

ЕСЕНИН. Ну, так вот! Галя - мой друг! Больше, чем друг! Галя - мой ангел-хранитель! Каждую услугу, оказанную Гале, ты оказываешь лично мне! Понял?

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Понял (Подсаживается к Бениславской.) Галя, я вижу, вы полюбили Есенина? Забудьте, вырвите из души. Ведь ничего не выйдет.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Поздно. Уже все вышло.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Эх вы, вообразили, что сможете его переделать! Он от вас все равно побежит к проститутке (Подмигивает ей.) Сережа, поедем к девочкам!

ЕСЕНИН. Нет, не могу.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Чего ж нет? Что, у тебя не стоит? Знаешь, у меня стоит, да как еще!

ЕСЕНИН (смущенно). Да, у меня тоже, все время...

БЕНИСЛАВСКАЯ (поднявшись из-за стола). Прощайте, Сергей Александрович.

ЕСЕНИН. Галя, голубушка!.. Подождите, приезжайте завтра на вокзал.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Зачем?

ЕСЕНИН. Я уезжаю.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Уезжаете? Куда?

ЕСЕНИН. Ну это... Ну... Только не поймите мой отъезд как что-нибудь направленное в сторону от друзей, от безразличия к вам. А я уж со скуки этой закачусь куда-нибудь. Пущу дым коромыслом. Приезжайте.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Знаете, я не люблю таких проводов.

ЕСЕНИН. Мне нужно многое сказать вам.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Можно было заехать ко мне.

ЕСЕНИН. Ах... Думаю, что не смогу поехать с вами. Ну тогда всего вам хорошего.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Вы сердитесь? Не сердитесь, когда-нибудь вы поймете, что так я никого не буду любить.

ЕСЕНИН. Как так?

БЕНИСЛАВСКАЯ. Так беззаветно и безудержно, всем существом, ничего не оставляя для себя, все отдавая.

ЕСЕНИН. Ничего. Вы поймете тоже. Простите, что обманул. Всего хорошего.

БЕНИСЛАВСКАЯ. Всего хорошего. Ваша смерть была бы легче для меня. (Уходит.)

ЕСЕНИН. Она такая дурочка,

Как те и та...

Вот почему Снегурочка

Всегда мечта.

Выпьем водки!

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Я не пью.

ЕСЕНИН. Напрасно. Тебе необходимо научиться. Водка помогает.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. От чего?

ЕСЕНИН. От тоски. От скуки. Если бы не водка и вино, я уже давно смылся бы с этого света! Еще женщины, конечно. Влюбишься, и море по колено! Зато потом, как после пьянки, даже еще хуже. До ужаса отвратительно. После них я так себя пусто чувствую, гадко. Обкрадывают меня, сволочи. А ведь у меня за всю жизнь женщин тысячи три было.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Не бреши.

ЕСЕНИН. Ну, триста-то у меня, поди, было.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Ну, уж и триста! Ого, загнул!

ЕСЕНИН. Ну, тридцать!

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. И тридцати не было!

ЕСЕНИН. Ну... десять?

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Вот это дело. Десять, пожалуй, было!

ЕСЕНИН. Где-то плачет.

Ночная зловещая птица.

Деревянные всадники

Сеют копытливый стук

Вот опять этот черный

На кресло мое садится,

Приподняв свой цилиндр

И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай!"

Хрипит он, смотря мне в лицо,

Сам все ближе

И ближе клонится.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Я не видел, чтоб кто-нибудь

Из подлецов

Так ненужно и глупо

Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!

Ведь нынче луна.

Что же нужно еще

Напоенному дремой мирику?

Может с толстыми ляжками

Тайно придет "она",

И ты будешь читать

Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!

Забавный народ.

В них всегда нахожу я

Историю, сердцу знакомую,

Как прыщавой курсистке

Длинноволосый урод

Говорит о мирах,

Половой истекая истомою.

ЕСЕНИН. А у меня была настоящая любовь. К простой женщине. В деревне. Я приезжал к ней. Приходил тайно. Все рассказывал ей. Об этом никто не знает. Я давно любил ее. Горько мне. Жалко. Она умерла. Никого я так не любил. Больше я никого не люблю. Увлечений нет. Один. Один. Не могу, ей-богу не могу! Хоть караул кричи или бери нож да становись на большую дорогу!