Даниил Хармс: Стихи

И долго я стоял у речки, И долго думал, сняв очки: "Какие странные Дощечки И непонятные Крючки!" 1940 Даниил Хармс. Собрание сочинений. Москва: Виктори, 1994.

КАК ВОЛОДЯ БЫСТРО ПОД ГОРУ ЛЕТЕЛ На салазочках Володя Быстро под гору летел.

На охотника Володя Полным ходом налетел.

Вот охотник И Володя На салазочках сидят, Быстро под гору летят. Быстро под гору летели На собачку налетели.

Вот собачка, И охотник, И Володя На салазочках сидят, Быстро под гору летят. Быстро под гору летели На лисичку налетели.

Вот лисичка, И собачка, И охотник, И Володя На салазочках сидят, Быстро под гору летят. Быстро под гору летели И на зайца налетели.

Вот и заяц, И лисичка, И собачка, И охотник, И Володя На салазочках сидят, Быстро под гору летят. Быстро под гору летели На медведя налетели!

И Володя с той поры Не катается с горы. 1936 Даниил Хармс. Собрание сочинений. Москва: Виктори, 1994.

ДОЛГО УЧАТ ЛОШАДЕЙ Долго Учат Лошадей Делать В цирке Чудеса.

Мы же Наших Лошадей Обучаем В полчаса! Даниил Хармс. Собрание сочинений. Москва: Виктори, 1994.

* * * Купался грозный Петр Палыч закрыв глаза нырял к окну на берегу стояла сволочь бросая в воздух мать одну но лишь утопленника чистый мелькал затылок над водой народ откуда-то плечистый бежал на мостик подкидной здесь Петр Палыч тонет даже акулы верно ходят там нет ничего на свете гаже чем тело вымыть пополам. Апрель 1927 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ФОКУСЫ Средь нас на палочке деревянной сидит кукушка в сюртуке хранит платочек румяный в своей чешуйчатой руке. Мы все как бабушка тоскуем разинув рты глядим вперед на табуретку золотую и всех тотчас же страх берет. Иван Матвеевич от страха часы в карман переложил А Софья Павловна старуха сидела в сокращеньи жил А Катя в форточку любуясь звериной ножкой шевеля холодным потом обливалась и заворачивалась в шенкеля. Из-под комода ехал всадник лицом красивый как молитва, он с малолетства был проказник, ему подруга битва. Числа не помня своего Держал он курицу в зубах. Иван Матвееча свело загнав печенку меж рубах. А Софья Павловна строга сидела выставив затылок оттуда выросли рога и сто четырнадцать бутылок. А Катя в галстуке своем свистела в пальчик соловьем стыдливо кутаясь в меха кормила грудью жениха. Но к ней кукушка наклонялась как червь кукушка улыбалась потом на ножки становилась да так что Катя удивилась от удивленья задрожала И как тарелка убежала. 2 мая 1927 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

* * * Я сидел на одной ноге, держал в руках семейный суп, рассказ о глупом сундуке в котором прятал деньги старик - он скуп. Направо от меня шумел тоскливый слон, тоскливый слон. Зачем шумишь? Зачем шумишь?его спросил я протрезвясь я враг тебе, я суп, я князь. Умолкнул долгий шум слона, остыл в руках семейный суп. От голода у меня текла слюна. Потратить деньги на обед я слишком скуп. Уж лучше купить пару замшевых перчаток, лучше денег накопить на поездку с Галей С. за ограду града в лес. Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

* * * Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев однажды гуляли в дремучем лесу. Фадеев в цилиндре, Калдеев в перчатках, а Пепермалдеев с ключом на носу.

Над ними по воздуху сокол катался в скрипучей тележке с высокой дугой. Фадеев смеялся, Калдеев чесался, а Пепермалдеев лягался ногой.

Но вдруг неожиданно воздух надулся и вылетел в небо горяч и горюч. Фадеев подпрыгнул, Калдеев согнулся, а Пепермалдеев схватился за ключ.

Но стоит ли трусить, подумайте сами,давай мудрецы тан 1000 цевать на траве. Фадеев с картонкой, Калдеев с часами, а Пепермалдеев с кнутом в рукаве.

И долго, веселые игры затеяв, пока не проснутся в лесу петухи, Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи! 18 ноября 1930 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

СТРАСТЬ Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти. Меня натура победила, я, озверев, грызу удила, из носа валит дым столбом и волос движется от страсти надо лбом.

Ах если б мне иметь бы галстук нежный, сюртук из сизого сукна, стоять бы в позе мне небрежной, смотреть бы сверху из окна, как по дорожке белоснежной ко мне торопится она.

Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти, они кипят во мне от злости, что мой предмет любви меня к себе

не приглашает в гости. Уже два дня не видел я предмета. На третий кончу жизнь из пистолета.