Фёдор Достоевский: Бесы

Сцена, аналогичная сцене из «Преступления и наказания», где уже решившийся на самоубийство Свидригайлов ловит муху рукой. Здесь муха садится на лицо Ставрогина, как будто он уже мёртв. Ставрогину удаётся то, что не удалось Свидригайлову — поймать муху рукой, и он выпускает её за окно, словно распространяя заразу смерти. Эпизод имеет и ироническое звучание: гуманность проявлена к мухе в момент, когда герой с нетерпением ожидает самоубийства Матреши.

Вариант списка А. Г. Достоевской:«Я запомнил это тогда же, стало быть, я был весел, доволен, не хандрил и умно говорил. Это с виду. Но я помню, что я знал тогда совершенно, что я низкий и подлый трус за мою радость освобождения и более никогда не буду благороден — ни здесь, ни после смерти и никогда. И вот что ещё: со мной сбылась в ту минуту жидовская поговорка: “Своё дурно не пахнет”. Ибо хотя я и чувствовал про себя, что подлец, но того не стыдился и вообще мало мучился. Тогда, сидя за чаем и что-то болтая с ними, строго формулировал первый раз в жизни: что не знаю и не чувствую зла и добра и что не только потерял ощущение, но что и нет зла и добра (и это было мне приятно), а один предрассудок; что я могу быть свободен от всякого предрассудка, но что если я достигну той свободы, то я погиб. Это было в первый раз сознание в формуле и именно тогда за чаем, когда я с ними врал и смеялся не знаю о чём. Но зато я всё помню. Старые, всем известные мысли часто представляются вдруг как совсем новые, даже иногда после пятидесяти лет жизни».

Различение добра и зла приобретается человеком после вкушения запретного плода, в состоянии грехопадения, и значит следующее: он находится в отпадении от Бога, Источника жизни и всякого блага, то есть во зле, но он продолжает быть связан с Ним связью («религия» — значит «связь»), совестью, говорящей ему, что одно приближает его к Богу (добро), а другое удаляет от Бога (зло). Неразличение добра и зла и людьми до грехопадения, и Ставрогиным значит одно и то же (отсутствие того, что можно различать) — и прямо противоположное: в раю, в постоянном единении с Богом нет зла; в полном отпадении от Бога, там, где обнаруживает себя Ставрогин, — нет добра, и как только «неразличение» будет полным (отсутствие совести, прерванное сообщение), герой погибнет — ибо вне Бога нет жизни, а есть только смерть и гибель. Символически окончательное отпадение от Бога в тексте главы выражено сломанным Распятием: крест соединяет землю и Небо, человека и Бога, разделённых грехопадением; Ставрогин ломает Распятие пополам, вновь разъединяя землю и Небо. Недаром он надеется что-нибудь услышать от Тихона — словно тот должен говорить ему вместо умолкнувшей совести.

Картина К. Лоррена (Claud Lorrain) (наст. фамилия Желле (Gellée), 1600–1682) хранилась в Дрезденской галерее. «Пейзаж по композиции делится на две части: одна, освещённая косыми лучами заходящего солнца, — в ней зелень и море, сливающиеся в дали с небом; другая освещена только сверху, где открыт небольшой кусочек неба, большую часть её занимает тёмная гора и тёмное от её тени море. Шалаш Асиса и Галатеи — в центре композиции. Лучи солнца уже почти не попадают на него и лишь слегка скользят по белой фигуре Галатеи. Наверху, на холме, точно сливающаяся с его тёмным фоном фигура Циклопа. Маленькие амуры у шалаша и греющиеся на закате наяды наполняют панораму настроением любви и радости» (12, 320–321). Чтобы стал ясен смысл, вкладываемый Достоевским в эту картину «Золотого века», описание картины надо дополнить мифологическим сюжетом: влюблённый в Галатею циклоп Полифем подстерёг своего соперника Ациса и раздавил его скалой; Галатея, нереида, морское божество, превратила своего несчастного возлюбленного в струящуюся из-под камня речку. Таким образом, представленное на картине счастье «земного рая» мимолётно, тленно, обречено на гибель, которую несёт следящий за влюблёнными глаз Циклопа. Характерно, что в описании картины Ставрогиным Циклоп отсутствует. Сам Ставрогин заменяет здесь Циклопа, смотрящего завистливым и убийственным глазом на хрупкое человеческое счастье. Красный паучок, появляющийся на смену картине «земного рая», — символ того, во что вырождается только земная любовь, «земной рай» — сладострастия и убийства.

Цвет дома явно перекликается с описанием голубых волн греческого архипелага в картине «Золотого века». Дом разрушен (после самоубийства Матреши), и на месте его и ряда других домиков построено одно большое здание (Вавилонская башня?).