Сергей Хитун: Дворянские поросята

Через окно вагона мы видели, как на перроне станции, жестикулирующий Адрианов, с растерянным лицом, на котором плавала такая же улыбка, быстро шевеля губами, пытался в чем-то убедить доктора. А тот, стоя в полуоборот к Адрианову, коротко кивал ему головой и отступал, как-то боком, в сторону выхода со станции.

Курносый Мишка Адрианов оказался хорошим борцом легкого веса. Уложив матрацы с наших пансионских постелей на паркет в рекреационном зале, мы боролись c ним до изнеможения. После чего, готовя заданные на следующий день уроки, мне приходилось в продолжение доброго часа подпирать подбородок ладонью: моя шея, натруженная, "намыленная" двойными нельсонами, отказывалась поддерживать голову прямо.

Впоследствии окрепнув и "накачав" бицепсы до 32-х сантиметров, в очередной схватке на матрацах, я сломал Мишке руку. А так как мой брат, Дима, сломал ногу Захржевскому, то нас стали называть Хитуны - братья разбойники. Таковы были дела. Но об этом в свою очередь...

КАК Я СТАЛ ДВОРЯНСКИМ ПОРОСЕНКОМ

Кроме дворянства, следующим необходимым условием для приема в число воспитанников Пансиона было - принадлежность к одному из двух среднеучебных заведений г. Чернигова: местной Классической Гимназии или Реальному Училищу.

По приезде в город, я сразу же выдержал вступительный экзамен в первый класс Гимназии. На следующий день мы явились в Пансион.

Директор Пансиона, H. E. Хлоский, прозванный воспитанниками "черепахой" за медлительность в речи, движениях и решениях, сопровождал Леночку и меня по всему Пансиону, с руками в карманах брюк, которые он изредка подтягивал и представлял нас воспитателям и воспитанникам, которые попадались нам навстречу.

Они оставили меня среди дюжины моих сверстников в Первом отделении. Всего было 4 отделения. Там я сразу же узнал много для меня интересного.

Два брата Шеверких могли закладывать обе ноги за шею, как цирковые акробаты... У Жоравко, на чердаке Пансионской бани жили в коробке два галочьих птенца; он лазил туда несколько раз в день и сбрасывал в их глотки кусочки котлет, а воду заливал из старого наперстка, выпрошенного у экономки Пансиона.

Они же сказали мне, что завтра я получу казенное обмундирование и что и зимой и летом пансионеры носят белую парусиновую косоворотку и штаны цвета маренго, и что в городе и в Гимназии пансионеров заглазно зовут "дворянскими поросятами".

Жоравко угощал нас всех домашним печеньем - коржиками, которые он, получив их из дома вместе с банкой варенья, должен был отнести к эконому Пансиона на хранение.

На одной из кроватей, в спальне, сидела группа первоотделенцев. Один из них, с птичьим носиком, весь рябой от веснушек, с паузами и расстановками завзятого рассказчика, полушептал что-то страшное: "а он... хрюк, хрюк... схватил ее за ногу...". Я не дослушал, потому что сбоку ко мне подошел, в парусинке с желтыми блестящими пуговицами, крепкий малец, с серыми, немного навыкате глазами и короткой шеей.

- Ты откуда? - Его левая рука цепко зажала рукав моей матроски.

- Из Горы-Горки.

- Значит ты кацап?

Я не знал, что это такое кацап, но оно звучало для меня обидно. К тому же этот реалист, уперев свой большой палец правой руки в мое темя, быстро и больно ковырнул им по моим волосам (называлось - дать запятую).

Я его оттолкнул, но он тотчас же обратной стороной своей ладони провел от моего рта кверху, приплющив мой нос (называлось - легкой смазью).

Этого было достаточно. Схватив друг друга за уши, мы упали и катались в злобной драке на паркете спальни, оба выдавливая шипящее "сдаес-с-си"?

- Процка, не сдавайся! - подбадривали его сторонники.

Процка, не выпуская моих горящих ушей из его кулаков, таранил своим коленом мой живот, из которого коржики уже поднимались к моему горлу.

Не опозорившись друг перед другом, мы были разняты Игнатом - дядькой 1-го отделения:

- Господин Хитун (меня до этого времени никто не называл господином), вас ваша мамаша хочуть у приемной.

Кумачевые уши и щеки, состояние моей матросской блузы и штанишек до колен, конечно, выдали нашу схватку.

На вопрос встревоженной Леночки, уезжавшей домой в тот же день, "Что случилось?", последовали отрывистые: "...он начал первым... это против правил... коленом в живот.., но я... ему да-ал тоже... его уши красные, как бураки...".

- Твои тоже.., но где все пуговицы от твоей матроски ?

- Это ничего, завтра мне выдадут пансионское обмундирование.--Тут я добавил свою просьбу, чтобы Леночка непременно сказала моему другу Ханану ( Горы-Горки были внутри "черты оседлости" для евреев; я рос и общался почти исключительно с сверстниками еврейского происхождения...) о том, что завтра я получу длинные штаны и косоворотку с никелевыми пуговицами и, как на гербе фуражки, так и на пряжке моего пояса, будут буквы Ч. К. Г. - Черниговская Классическая Гимназия.