Сергей Хитун: Дворянские поросята

Проценко медленными и ленивыми движениями оправлял свою белую парусиновую косоворотку. Расправив материю, он стянул все складки спереди назад, а образовавшийся хвост прижал лакированным кушаком, пряжку которого вывел на средину живота. Потом опустил руки и стоял молча. Его серые с светлыми ресницами глаза не выражали ничего.

- Зачем Вы это сделали? - воспитатель внезапно повернулся к воспитаннику. Табачный дым, вытесненный напором слов, обвеял его скудную черную бороду. Постыдный и злой поступок... осрамить девушку, которой пришлось идти мимо здания Пансиона, - Лаголин шагал курил и тряс головой.

- Почему Вы сделали это? - он спросил снова, остановившись посреди комнаты.

- Мне надо было вытрясти и выветрить мои штаны, - промямлил Проценко.

- Так зачем же Вам было необходимо трясти Ваши штаны из каждого окна 3-го Отделения, а потом, перебежав в Главный зал, сигнализировать ими там из каждого окна... - расширенные глаза воспитателя уставились в лицо воспитанника, - и мало того, Вы продолжали Ваше мерзкое дело из всех окон младшего отделения. И это вдоль всего корпусного здания Пансиона и на протяжение пути проходившей бедной, сконфуженной гимназистки. Стыдно, Проценко, стыдно ! - добавил Лаголин, немного смягченным тоном голоса. - В особенности это непростительно дворянину. - Он покачал головой и сузил свои темные, немного на выкате, отображавшие горечь, глаза.

Проценко перевел свои глаза от окна на угол комнаты, потом на жилетку воспитателя на которой вибрировала золотая часовая цепочка, точно отбивавшая пульс ее владельца.

- Я Вас спрашиваю в последний раз: что надоумило Вас на... - Лаголин не кончил...

- Она задается! - внезапно буркнул упрямый юнец.

- Что-о? Откуда Вы это взяли? - опешенный неожиданным признанием, воспитатель даже немного вздрогнул.

- Старшие ученики говорят...

Лаголин поднял плечи. Лицо его перекосилось, точно от какой-то внутренней боли - такова была агония недоумения. Он вздохнул, круто повернулся к окну, глубоко затянулся папиросным дымом и стоял постукивая подошвой ботинка о паркет пола. Оба молчали глядя в окно. С другой стороны площади,, по узкой тропинке приближался какой-то круглый предмет. По мере его приближения, Проценко заметил пару тонких ног несущих охапку темной одежды, а затем стала видна маленькая голова несущего. Проценко знал, что это сын портного Юдашкина, несет костюмы пансионерам на примерку.

На дороге пересекающей тропинку, извозчик остановил лошадь и скручивал свое курево.

"На что наткнется сын портного - на бричку или на лошадь?" - гадал Проценко, пристально следя за немного качающимся от объемистого груза молодым Юдашкиным.

Извозчик закурил, поднял вожжи и тронул лошадь. Юдашкин благополучно перешел дорогу и теперь ясно были видны его глаза - изюмины среди кучи перепутавшихся рукавов рубашек и штанин.

Проценко, потеряв интерес к тому, что делается за окном, смотрел на Лаголина. А тот, почувствовал его глаз на себе, повернулся к ученику с улыбкой на успокоившемся лице.

- Не думаете ли Вы о том, что гораздо лучше доставить удовольствие и даже радость другим своим хорошим поведением, нежели доставлять им неприятности злыми, непристойными выходками? - его голос звучал ровно, мягко и убедительно. Он сел на диван, закрутил свои длинные тощие ноги одну за другую так круто, что Проценко с трудом определил, которая нога где. - Вам 14 лет, скоро Вы вступите в самостоятельную и ответственную перед другими жизнь, - продолжал воспитатель. - Учитесь контролировать себя в стремлении быть справедливым, правдивым в словах и честным, продуктивным в поступках. Тогда Вы почувствуете самоудовлетворенность, свое счастье и красоту жизни, - темные глаза Лаголина засияли, дымящаяся, докуренная до ее почерневшего картонного мундштука, папироса в его правой руке, описывала небольшие круги по воздуху, в то время, как его левая нервно перебирала часовую цепочку на жилете. Он встал и зашагал по комнате. - Готовьте Ваши мысли к будущим великим делам и достижениям. Дворяне возлагают все свои надежды на их собственное возрождение и омоложение в вашем поколении, - его синеватые губы сложились в трубочку, втягивая дым папиросы. Костистое лицо с втянутыми щеками и круглыми блестящими черным глазами походило на лицо голодающего индуса.

"Что за обормот! - подумал Проценко, - по чему он не позаботится о своих "великих делах". Его волосы просят гребня, плечи засеяны перхотью, штаны мешковатые разбухли на коленях, от него несет водкой... жена мало бьет его ночной туфлей, метлой", - поправил себя Проценко и улыбнулся. Его улыбка еще более вдохновила воспитателя рисовать будущую дорогу славы и радости жизни своему воспитаннику.