Александр Хургин - Какая-то ерунда (сборник рассказов)

- А зачем это, строго говоря, тебе деньги? Ты же на всем готовом живешь - как все равно в зоне.

А Сева ему отвечал:

- Это точно, - и деньги к матери ходил клянчить. То есть какие деньги червончик там или меньше, чтоб вечером дома не сидеть. Она, мать, давала ему. Со скрипом, правда, тоже, но все-таки хоть как-то. А пахан - никогда не давал. На день рождения - и то не давал. Купит какую-нибудь фиговину, не нужную никому, и дарит ее в торжественной обстановке. Ну, или бывало из шмоток что-нибудь - штаны, бывало, или кроссовки - из тех, которые они у мелкой различной фарцы конфисковывали. Магнитофон нормальный - совестно кому признаться - только на шестнадцать лет подарил. Зато открыточку всегда стихами подписывал, типа того там "Расти большой и умный на радость всей стране". И если б не было у паханов бабок, так оно бы понятно было само собой, а то ж Сева недавно на книжки сберегательные напоролся, в кладовке, когда свитер свой старый искал, чтоб качаться в нем. Так он там шестьдесят тысяч насчитал. И книжки все - без фамилии, на предъявителя то есть. А пахан жлобится.

Вот то ли дело в детстве было насчет этого хорошо и просто. Насчет денег имеется в виду. Захотелось, допустим, конфет или мороженого купить, пошли на пляж, бутылок подсобирали, сдали - и готово. Или еще что делали пройдутся по квартирам, мол, нету ли у вас лишней макулатуры, нам в школу надо, с нас требуют, наберут таким способом двадцать килограммов, отвезут на детской коляске какой-нибудь в пункт приема, и там им мелочи дадут - сорок копеек - и талон на книжку макулатурную, а они потом талон возле книжного магазина за пять рублей продавали. А шесть тысяч - это не пять рублей, их, тысячи, конечно, труднее достать. Вон Чапа хотел по-быстрому заработать, а ничего не получилось у него. Чапа с Севой в одной группе учится, в бурсе, и культуризмом они вместе в качалке увлекаются. Чапа, он, правда, здоровей Севы, потому что, во-первых, он старше на полтора года и качаться начал раньше, а во-вторых, у него рост сто девяносто три. Он вообще из всех - и в бурсе, и в качалке - самый здоровый. Мочит - на раз любого. У него удар есть коронный, сокрушающий. И тоже этот Чапа видик давно хотел купить. Как Сева. Ну, а денег у него тоже, конечно, не было. У него паханы еще пожлобовитей, чем у Севы. И вот это как-то на занятиях сел Чапа рядом с Севой за последний стол - Сева всегда за последний стол садился по привычке, которая еще со школы у него сохранилась, - сел и говорит:

- Ну, ты это, как? Хочешь еще видик? Или перехотел?

- Чего это я перехотел? - Сева говорит. - Ничего я не перехотел. Бабок только нету.

А Чапа ему на это:

- А заработать хочешь?

- Где это? - Сева спрашивает.

- А в трамвае, - Чапа говорит.

- В трамвае - это как?

- А так. Берем мы это, человек девять-десять из качалки из нашей, заваливаем на Предмостовой в трамвай. Днем. Чтоб народ был, но не забито. Во второй вагон с обоих дверей заваливаем и, это, трамвай едет. Через мост. Десять минут он через него едет. Я, это, засекал лично время. Ну, и заваливаем, это, мы, и двери закрываются. Пацаны стоят на дверях, а мы смотрим и, если товар есть, идем по вагону и трусим всех подряд. И они, ну это, пассажиры, сдают нам кольца, цепки, часы. Ну и деньги тоже будем брать. Потом трамвай останавливается, открывает двери, мы сваливаем и рвем когти под арку, за мостом. А там уже пускай ловят. Они пока после перепугу опомнятся, эти, которые в трамвае, двери опять закроются и трамвай опять поедет.

Сева послушал Чапин план действий и говорит:

- Как в кино.

А Чапа говорит:

- Ну.

А Сева говорит:

- Только так на видик не заработаешь. Не хватит.

- Да сейчас кольца знаешь, какие бывают? По десять тысяч, - Чапа говорит. - С брильянтами.

- Так и пацанов же надо до хрена, - Сева ему говорит, - и всем башлять.

- Зато делов - десять минут. И просто.

- А если кипиш в трамвае кто-нибудь поднимет? - Сева спрашивает.

- Кипиш? - Чапа говорит. - Да у них у всех от мандража языки в жопу позатягивает. А если и не позатягивает - это, вагон-то второй. Мы, это, - на всех дверях. Едем - по мосту. Кипишуй, если себя не жалко.

- Не, - Сева Чапе говорит, - ну его на, твой трамвай.

А Чапа спрашивает:

- Ссышь?

А Сева ему:

- А не ссу, а облом мне. Не купишь на это дело видик.

- А мы раза три это крутнем, - Чапа говорит.

- Три раза - нельзя. Заловят за милую душу.

Ну, Чапа от него и отстал. Только предупредил, чтоб не вздумал он никому чего ляпнуть, по дури.

- А то, - сказал, - удавлю на хер.

И не пошел Сева с Чапой никуда. А Чапа все ж таки подговорил пацанов в качалке, и они трамвай раздели, как по нотам. И взяли, Чапа говорил, нормально. Ну, и понес Чапа все это золото продавать. Зубнику одному. Частнику. Договорился с ним, что придет и притащит ему золота много, чтоб продать, и понес. Еще с двумя хлопчиками, втроем. А в переулке, не доходя зубника, встретили их - тоже трое, но с пушками, и все забрали, что у них с собой было. Чапа так считает, что это зубник их направил. А как докажешь? Никак.