Фазиль Искандер - Пламенный мечтатель и тиран

Историческая необходимость уничтожать все, что подрывает могущество Советского государства, в исполнении этого похабника превращалось в личное удовольствие крутить мясорубку. И это бросает тень на Сталина. Ведь он, Сталин, жалеет этого сельского дурачка, но интересы государства превыше всего!

Сталин вдруг вспомнил эпизод из Ветхого Завета, который он читал мальчиком в духовной семинарии. Там описывался жестокий злодей по имени Берия.

Дальней памятью он точно вспомнил, что в Ветхом Завете есть такой жестокий злодей. Но более ближней памятью он забыл, что, когда назначал Берию всесильным наркомом, он и тогда вспомнил об этом легендарном злодее из Ветхого Завета, и тогда в известной степени это сыграло роль в назначении Берии главным палачом страны. Но сейчас он об этом забыл. Он цепко помнил все, что служит его сегодняшним планам, и искренне забывал все, что может им помешать.

Сейчас он думал: случайно ли такое совпадение имен? Может быть, Берия скрытый еврей? Сталин уважал еврейское усердие, но ненавидел еврейскую иронию. Ничто так не разъедает государство, как еврейская ирония. "Пусть иронизируют в своем государстве, - думал он, - а мы посмотрим, что из этого получится".

Он чутко уловил, что недаром Берия в борьбе с космополитизмом, хотя и исполнял все его приказы вплоть до выдачи телогреек всем чекистам, чтобы в нужный день продемонстрировать народный гнев против евреев, но не проявлял былой радостной готовности.

Кстати, Берия, в свою очередь, чутко уловил, что борьба с космополитизмом косвенно направлена против органов безопасности и против него лично. Поэтому он и не проявлял былой радостной готовности, хотя имитировал ее. Сейчас интерес Сталина к мингрельскому застолью подтверждал, что Сталин готовит прыжок на Берию. "Главное, - думал Берия, - делать вид, что я ничего не подозреваю, а там посмотрим".

"Какая драма, - думал Сталин, - что в России никто никогда, кроме Петра Великого и меня, не понимал смысла русской идеи как воплощения безраздельной государственности. Только безраздельная государственность может преодолеть беспредельные пространства России.

Византия погибла не от крестоносцев, не от полудиких турок-сельджуков, - подумал он, - а от собственных открытых, бесконечных богословских споров, которые допускали глупые византийские цари и которые в конце концов расшатали государство".

Мысль его снова вернулась к Берии. "Все в нем фальшиво, - подумал Сталин, - и даже пенсне фальшивое, он и без него прекрасно видит. Труп главного палача страны надо время от времени выбрасывать народу. Это компенсация. Это полезно для народа. Народ убеждается, что палач - не самоцель". Так он поступил с Ягодой, так поступил с Ежовым, а с Берией припозднился.

- ...Ликвидировать, ликвидировать, - со злобной язвительностью передразнил он Берию, - одно это слово всю жизнь слышу от тебя! Я тебе ясно сказал: пусть своей смертью умрет!

Берия понял, что этот человек должен умереть вне стен ЧК и как бы без его вмешательства. "Надо будет, и ты своей смертью умрешь", - подумал Берия.

...Дней через двадцать, когда Сталин был уже в Москве и Берия был уже в Москве, учитель истории был приглашен на большое пиршество, по иронии судьбы устроенное в мингрельском селе. После пиршества он благополучно добрался до своего села, благополучно лег спать и больше не проснулся.