Камиль Яшен - Xамза

Сам Халбай, конечно, был совершенно неграмотен - не умел ни читать, ни писать.

Но ибн Ямин родился под несчастливой звездой. К моменту его появления на свет у Бибиджан и Халбая не было даже люльки. Старшая жена Хуррама отдала батракам люльку своего первенца, чтобы болезни, напасти и несчастья обошли ее любимца и поразили ибн Ямина.

То ли из-за этого "колдовства", то ли из-за чего другого, но в отрочестве ибн Ямин действительно сильно заболел. И все деньги ушли не на учебу, а на лечение. Халбай показывал его многим знахарям и лекарям, но ничего не помогало. После долгих мытарств один лекарь-табиб из интереса взялся лечить ибн Ямина и увез его с собой в Самарканд. Лечение продолжалось несколько лет. Ибн Ямин подрос и одновременно со своим выздоровлением овладел многими тайнами лекарского искусства.

Он вернулся из Самарканда в родной кишлак и сам начал лечить людей. Родителей его уже не было в живых.

От своего исцелителя ибн Ямин привез знаменитые медицинские книги Авиценны и Бируни. Одни только их названия внушали трепет и уважение.

Молодой табиб большинство своих больных лечил бесплатно.

Тиф, черную лихорадку, язвы, воспаления - все эти и многие другие недуги исцелял ибн Ямин в своем кишлаке и в округе. За бескорыстие, любовь к людям, преданность своему ремеслу и веселый нрав он получил в народе прозвище "Хакимча-табиб".

Женившись, ибн Ямин переехал в Коканд. Пошли дети. Жена ибн Ямина Джахон рожала каждый год. Десятым ее ребенком был Хамза.

Никто не знал, почему отец дал ему не свою фамилию и не деда, а прадеда - Ниязмухаммада.

Хамза Хаким-заде Ниязи родился в 1889 году в городе Коканде в махалле Салкашон в квартале Худжанд.

Сейчас, весной 1929 года, в сороковой год своей жизни, он ехал через вадильскую степь в Шахимардан, навстречу своей смерти.

Был март. Небо над степью заволакивало тучами.

Паровоз мчался вперед на всех парах. Машинист выжимал предельную скорость. Но Рустам Пулатов требовал прибавить еще.

Амантай, стоя голый до пояса на тендере, яростно помогал кочегару подгребать уголь. Топка пылала ярким пламенем, языки огня рвались наружу. И, глядя на огонь, Пулатов вспомнил, как однажды, много-много лет назад, Степан Соколов подвозил на своем паровозе его и старшего брата от Коканда до ближайшей станции. Они тогда батрачили с Умаром неподалеку от этой станции у местного бая.

И неожиданно Рустам Пулатов разрешил себе вспомнить все подробности смерти старшего брата.

Он знал, что в дни мухтариата Умар был захвачен басмачами и зверски избит. С окровавленной головой, пробитой прикладом винтовки, его привели на допрос к Эргашу. Несостоявшийся хан Коканда тогда еще надеялся стать верховным правителем. Он занимал роскошный дом, принимал гостей, обильно угощал их. Допрос пленного Эргаш как раз и захотел провести перед очередными гостями, за дастарханом.

Избитый Умар еле стоял на ногах. Эргаш потребовал у него сведения о рабочих отрядах, расположенных в кокандской цитадели. Умар молчал.

Тогда пьяный Эргаш предложил ему сесть за дастархан и подкрепиться, может быть, после этого развяжется язык?

Гости сочувственно захохотали.

- Я не могу есть эту еду, - сказал Умар.

- Почему же? - удивился Эргаш. - Хорошие лепешки, вкусный плов... Мы можем, а ты не можешь...

- Где вы видите лепешки? - спросил Умар.

- Да вот же они, лежат перед тобой на дастархане.

- Это не лепешки, - сказал Умар, - это головы людей, которые ты отрубил, Эргаш.

Хозяин дома чуть не подавился бараньей костью.

- Что ты сказал, негодяй?

- А это не плов, - продолжал Умар, - а человеческая кровь.

И кебабы - это тоже кровь! У вас у всех рты в крови, лица в крови, чалмы и халаты в крови! Вы же кровососы, а не люди!

- О аллах! Что говорит этот дьявол? - зашумели гости. - Эргаш, как ты можешь позволить ему так унижать нас? Отрежь ему его поганый язык!

- Поклонись! - рявкнул Эргаш. - Попроси прощения!

- Нет, я никогда не кланялся грязи, - сказал Умар, - а ты, Эргаш, хуже грязи.

Несколько басмачей набросились на Умара, пытаясь заставить его нагнуть голову. Но Умар, выставив вперед свою литую грудь грузчика, стоял неколебимо, как скала.

- Проси пощады! Поклонись! Не то я прикажу отрубить тебе уши! неистовствовал Эргаш.

Еще несколько человек пытались согнуть шею Умара, но он не шевельнулся. Шея у него была могучая, как ствол столетнего карагача.

- Разруби его пополам, Эргаш! - визжали гости. - Сломай ему позвоночник! Пусть его голова лежит на земле, если он не хочет кланяться!