Александр Яшин - Сирота

- Не надо, Прокофий Кузьмич! Это от нас никуда не уйдет, успеем.

- Покушать надо с дороги,- сказал хозяин.

- Дорога не велика, я еще не проголодался. Читайте газету!

Прокофий Кузьмич вернулся с кухни, сел к столу и развернул газету. Читал он долго, читал и вскидывал время от времени глаза на директора. А директор сидел, ждал и все хотел понять: читал ли до его приезда председатель статью об антимеханизаторах или не читал.

Наконец Прокофий Кузьмич отложил газету и вспылил:

- Подвел, прохвост, это его дело!

- Кто подвел?

- Да молокосос этот. Видали, как за добро платят?

- Кто это?

- Да мамыкинский парнишка. Сирота этот.

- Павел?

- Павел что! Шурка, прохвост, подвел.

- В чем же он провинился?

- А вы читали газету?

- Я-то читал...

- Так вот это его дело.

И Прокофий Кузьмич дал волю своим обидам.

- Я ли не проявлял заботу о них, и о Шурке об этом! Выкормил, выпоил, на лен поставил. И вот благодарность. Дисциплины нет, никакого почтения к старшим нет, руководства не признает. А ведь молокосос! Весной также навредить мог. И бабка, эта старбень, не в свои дела лезет. Конечно, льнотеребилку увели с поля из-за Мамыкина, правильно корреспондент подметил. Обиделись ребята и уехали. Мне рассказывали об этом деле, факты подтверждаются.

- Тэк-тэк! - раздумчиво потягивал усы директор.- Нашли зверя! Какие же вы меры приняли?

- Поздно было меры принимать. Да меня и дома не было. Слово они дали, что весь лен руками уберут.

- Однажды приходил ко мне этот Шурка,- сказал директор.- Понравился мне паренек: умный, самостоятельный.

- Вот-вот, самостоятельный! - опять вскинулся Прокофий Кузьмин.Знаете, к чему такая самостоятельность приводит? Сегодня он меня не признает, завтра вас, потом секретарю райкома нагрубит, а там, гляди... Молодые!

- А Павел? Смена-то ваша?

- Что - Павел? Пашка - он тоже... Черт его знает, что еще из него получится. Может, я зря за него душу отдаю.

- Да разве вы отдаете душу, Прокофий Кузьмин? - сказал директор.- Если бы душу отдавали, другой бы разговор был. Не ошибаетесь ли вы с Павлом? А младшего не видите!

Прокофий Кузьмин внимательно посмотрел на директора: шутит он или не шутит? Потом сказал:

- Быть председателем колхоза - дело тонкое, Аристарх Николаевич! Тонкое это дело - меж двух-трех огней стоять. Надо знать, кого слушаться, кому приказывать. Тут дуроломам делать нечего. Дуроломы разные чуть что меня под удар подводят, сами видите. А такой вот Шурка подрастет, да волю ему дай, да власть, весь народ разболтается, сами править начнут, колхоз распустят.

- Тэк-тэк! Выходит, что младший эту кашу заварил?

- А кто же еще? Женщины такого не выкинут, сами понимаете.

- Да-а! - сказал директор. Так и сказал "да-а!", а не "тэк-тэк", значит, согласился с Прокофием Кузьмичом.- На чем же мы порешим?

- Пойдемте в поле, там картина будет ясная,- поднялся от стола председатель.

В сенях опять зарычала собачка. Прокофий Кузьмич зыкнул на нее: "Тишка!" - и собачка кинулась вперед, с крыльца, на улицу. На улице она каталась колобком от дома к дому, перепрыгивала через лужи, бросаясь на кур, на овец, на жеребят, на мальчишек с лаем, то злобным, то веселым, и от нее все сторонились, убегали.

- Редкий песик! - сказал директор. - Раньше в деревнях таких не держали.

Не испугались Тишки только козы: в конце деревни они запрудили улицу целое стадо, и Тишка сам сбежал от них к полевой изгороди.

- Порядочно у вас развелось этих коровок. Тоже корму меньше надо?

- Враги колхозного строя! - сказал на это Прокофий Кузьмич.- Корму меньше - верно, но и молока от них ни себе, ни государству. Козы людей из повиновения выводят. Выродки! И все это послевоенные годы: вместо коров козы, вместо дворов - хлевы. Избы тоже перестраивают, от старых пятистенков остаются половинки.

- А вместо гончих эдакие вот Тишки?.. Сколько же времени продлятся ваши послевоенные годы? - мрачно спросил директор.

Прокофий Кузьмич помедлил с ответом; ответил только, когда они уже вышли из деревни в поле:

- Вам видней, Аристарх Николаевич. По-моему, пока не начнется новая война, все будут послевоенные годы. Разве не так?

Аристарх Николаевич нахмурился еще больше.

- Не умеете вы шутить, председатель! - сказал он и замолчал.

Тишка в поле не побежал - он шумел и наводил порядок только в самой деревне.

* * *

На полосах работало все льноводческое звено - шесть женщин и девушек и Шурка. Около Шурки, не разгибаясь, теребила лен Нюрка Молчунья. Заметив председателя колхоза и директора школы, она поспешно, стараясь не обнаружить себя, шмыгнула в сторону звеньевой Клаши.