Василий Калужанин - Не бойтесь свободы

Диалог Тасяча Двадцать Пятый

6 апреля 1989 года. 00 часов. 00

минут. Москва. Александровский сад.

Могила Неизвестного солдата.

СОЛДАТ. Неужели ситуация настолько безнадежна, что остается только зубоскалить? ОГОНЬ. Слишком много надо менять сразу, а эта задача не под силу ни одному народу, тем более нашему. СОЛДАТ. Сказочная ситуация: либо все головы разом руби, либо лучше в бой не ввязывайся. И все-таки? ОГОНЬ. Империи не только рушаться, они еще и разваливаются. СОЛДАТ. Да в том-то и беда, что как раз на развалинах коммунисты чувствуют себя, как рыба в воде, это их стихия. Любой развал, любая разруха им только на руку. ОГОНЬ. Ты не учитываешь то, что партия тоже разваливается. И если она будет распадаться быстрей, чем сама империя, то есть шанс на успех. СОЛДАТ. Что-то я не замечаю распада государственной партии. По прежнему очереди на прием, по-прежнему рост ее рядов. ОГОНЬ. Сегодня в партию идут только для того, чтобы обеспечить льготные условия для личного существования. А чем больше членов, при нашей бедности, тем меньше льгот. Рост партии съедает основы ее же существования. Это, собственно, уже и не партия, а что-то вроде клуба любителей игры в жмурки. Любой ее член может исповедовать любую идеологию от фашизма до анархизма. Единственное, что от него требуется, это сохранять инстинкт повиновения, то есть готовность выполнить любую бессмысленную работу по указанию вышестоящего органа. И тогда, когда рост объема такой работы начинает отставать от роста численности желающих ее выполнять, развал становится неминуем. СОЛДАТ. Но это неуправляемый прцес. Получается, что опять надо сидеть и ждать у моря погоды. ОГОНЬ. Зачем ждать. Надо действовать. Развал государственной коммунистической партии можно ускорить созданием негосударственных коммунистических партий. Приче легальных партий. СОЛДАТ. Это утопия. Государство в корне пресечет любую попытку создания других партий. ОГОНЬ. Других, да! Но запретить коммунистические партии им будет не так-то просто. Сейчас складывается такая ситуация, когда некоторые коммунисты выходят из партии, разочаровавшись в ее политике. Вот этим и следует воспользоваться. СОЛДАТ. Но таких людей единицы. ОГОНЬ. Их будет намного больше, если будет куда уходить. Что сейчас пугает тех, кто не считает эту партию своей? Пугает судьба изгоя. А вы дайте ему такую организацию, куда он бы мог перейти не меняя формально свою окраску. И он пойдет в нее. СОЛДАТ. Но ведь от этого реакция государства на его поступок не изменится, даже станет более жесткой. ОГОНЬ. Государственной коммунистической партии очень трудно будет воевать с негосударственными коммунистическими партиями. Трудно хотя бы потому, что Программа и Устав их будут совпадать за исключением некоторых организационных нюансов. СОЛДАТ. А может быть, проще пойти по пути польской "Солидарности"? ОГОНЬ. Это совершенно разные вещи. Одно не может заменить другого. Русскую "Солидарность", равно как и украинскую и грузинскую и.т.п. созавать придется в любом случае. Образование же параллельных коммунистических партий может значительно облегчить процес возрождения профсоюзного движения. СОЛДАТ. А почему сразу не выступить в качестве самостоятельной некоммунистической партии, социалистической, например? ОГОНЬ. Силенок не хватит. Сразу сомнут. Да и народ наш не готов к открытой борьбе. Максимум на что его сегодня хватит, так это на поддержку неформальных коммунистов. Стихийно люди делают это и сейчас. Предвыборная кампания Бориса Ельцина - яркое свидетельство этому. Этот стихийный процесс и надо организовывать. СОЛДАТ. Хорошо, а к чему это приведет? ОГОНЬ. Простые коммунисты, которые не связаны напрямую с преступлениями партии против народа, получают возможность мирно уйти с политической арены, где они вынуждены были играть роль буфера между трудящимися и государственным аппаратом. В государственной партии остануться только те, для которых членство в ней неразрывно связано с иих местом на государственной службе, в основном так называемая интеллигенция. СОЛДАТ. Но этого тоже достаточно много, чтобы сделать вид, что ничего особенного не произошло. Обзовут этот процесс обновлением партии и все дела. ОГОНЬ. Правильно. Но параллельные компартии уже со счета не сбросишь. За ними будет большинство страны. СОЛДАТ. Большинство играет роль только в демократическом государстве. У на же большинство это не политическое, а чисто арифметическое понятие. ОГОНЬ. Согласен. Реальная демократия может быть основана только на реальной собственности и на реальной борьбе масс за свою собственность. Здесь у нас самое тонкое место. Пройдет мнрго лет, прежде чем наши трудящиеся научатся защищать себя от своего государства. Ноучить этому надо уже сейчас. Это самая трудная, но и самая благородная работа. СОЛДАТ. Что же конкретно нужно делать? ОГОНЬ. Во-первых, необходимо государство кооперировать значительную часть государственной собственности. Здесь все средства хороши: и политические, и экономические. Рабочим же надо доказать, что без своей, хотя и полуформально своей собственности их экономическая борьба обречена на провал. Государство предвидит опасность кооперирования и старается всеми средствами дискредитировать кооперативное движение, превратив кооператоров в легальных спекулянтов, и вызывая на них таким образом, гнев населения, чтобы потом по просьбе трудящихся прикрыть кооперацию вообще. Трудно, очень трудно будет доказывать, но надо убедить рабочих в том, что действительная кооперация начинается только тогда, когда начинается конкуренция. Надо не дать им попасться на государственную удочку, надо показать им, что действительная кооперация начинается только тогда, когда рабочие берут ее под свою защиту, берут ее в свои руки. СОЛДАТ. Но в любом случае государство оставит за собой решающее слово: быть или не быть кооперации, быть или не быть конкуренту государственной собственности. ОГОНЬ. С потерей части своей собственности государство попытается чисто политическими средствами сохранить свою долю в общественной кормушке, но сделать это ему будет гораздо труднее, чем раньше, когда владело всей собственностью. На базе крупной кооперативной собственности неизбежно будут создаваться политические структуры, организующие борьбу трудящихся как за свою кооперативную собственность так и за то, чтобы государство не объедало общество. СОЛДАТ. Слишком неравная борьба. ОГОНЬ. Надо учесть, что само государство под действием этого общественного давления начнет постепенно приспосабливаться к новым условиям. Среди гигантского госаппарата начнется конкуренция в рамках этого аппарата. Для того, чтобы справится со своей новой ролью, он вынужден будет сокращатся. СОЛДАТ. Сами себя они никогда сокращать не будут. ОГОНЬ. Да, но тогда оно будет вынуждено само себя кормить. А этого государство никогда не умело. Да и никогда этому не научится. А потом, нельзя смотреть на наше государство, как на какого-то монстра, свалившегося к нам с Луны. Нет. Породило его то самое общество, которое само позволило ему из мальчика на побегушках превратиться в прожорливого тирана. Любое нормальное государство стремится поработить общество, которое его породило. Это - закон развития любого государства. В свою очередь, любое здоровое общество стремится подчинить себе государственный аппарат, сделать его своим послушным орудием. Это тоже закон! И только в непрерывной борьбе между этими противоположными стремлениями рождается и процветает цивилизованная жизнь. Если же общество лишается экономических средств и основанных на них политических структур, которые делали бы государство управляемым со стороны общества, то возникает специфическая общественная болезнь называемая фашизмом. СОЛДАТ. От того, что диагноз поставлен, легче не становится. ОГОНЬ. Легче нет, но яснее. Лечение не из легких. Все взаимосвязано, миллион факторов. На нашей стороне один могучий союзник - национальное движение в союзных республиках и других регионах Империи. Большевики использовали интернационализм, чтобы сколотить гроб для России, а сегодня эти национальные "гвозди" превращаются в мощные пружины освобождения. Фашизм нетерпелив, он будет стремится заткнуть сразу все образовавшиеся бреши, а от этого он сам будет расползаться на куски. Если удастся растащить его по национальным квартирам, он задохнется. Задохнется от своих жертв.